на наш Телеграм
Как жаль, что нельзя поговорить с выдающимися богословами, духовными писателями, подвижниками, пастырями прошлого… Впрочем, почему же нельзя. Если телесно собеседника нет с нами, то остались его книги. «Слово живет, живет столетия, тысячи лет. Слово, выходя из уст наших, всегда производит чрезвычайно глубокое действие на окружающих, и даже на далеких людей» — это слова архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), который оставил после себя несколько книг и множество проповедей. Они позволяют нам представить, что ответил бы святитель на слова интервьюера.
Не умом, а сердцем
— Уважаемый владыка, недавно Межсоборное присутствие обсуждало проект документа «Профессии, совместимые и несовместимые со священством», в котором клирикам прямо запрещается «быть практикующими врачами, в особенности хирургами». А вас критиковали за то, что будучи пастырем, вы не оставили служение хирурга?
— Конечно, критиковали! Но за что? За то, что я облегчаю страдания множества несчастных братьев наших, проливших кровь свою за нас, за то, что я спасаю от смерти многих и многих, стоящих не одной, а обеими ногами в могиле. Господь помогает мне извлекать их из могилы. Господь дал мне великое хирургическое искусство и глубину знания, и по завету двух покойных патриархов — Тихона и Сергия — я не смею прекращать свою хирургическую деятельность. Этого требовали от меня покойные патриархи. А эти окаянные, которые все знают лучше патриархов, говорят: «Какой же это архиерей, который сегодня служит в храме, совершает Литургию, а завтра идет проливать кровь человеческую?» Вот до каких пределов доходит осуждение человеческое, вот на какую неправду способны люди!
— Но вы не только практикующий хирург, но и ученый. В вашей системе координат насколько наука важна для христианина? Может ли она быть полезной?
— Первые христиане хоть и обучали своих детей философии, музыке, искусствам, но при этом руководствовались глубоким святым правилом: «Того почитай несчастным, кто знает все и не знает Бога; того блаженным, кто знает Бога, хотя бы и не знал ничего другого». Не думайте, что запрещается учить детей светским наукам. Величайшие Отцы наши и Учителя Церкви сами в молодости очень усердно изучали все мирские науки. Святители Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоустый были высокообразованными людьми.
И вашим детям надлежит быть образованными, стать учеными. Но нужно, чтобы их обучение и воспитание не ограничивались одной светской мудростью мира сего.
— Но наука претендует на, скажет так, гносеологическую монополию…
— Некоторые ученые похожи на лягушку, которая имеет разум и способна философствовать. «Существует только то, что я вижу и слышу, только мое болото и те мошки, бабочки и черви, которых я глотаю, а больше ничего нет. Глупы те, которые говорят о каком-то ином, невидимом мире», — так эта лягушка говорит. Так и мы, если дерзнем утверждать, будто не существует ничего во вселенной, кроме воспринимаемого нами, то будем не разумнее лягушки. Ибо неужели наших жалких пять чувств достаточно для постижения всего, как видимого, так и невидимого? Мы знаем, что даже у некоторых животных есть такие чувства, которых нет у нас. Знаем, например, что голуби обладают особым чувством ориентации, — они безошибочно летят туда, куда нужно. Нам известно, что чувства многих животных неизмеримо сильнее наших, например, зрение орла, обоняние собаки. Что же мешает нам признать, что для восприятия невидимого мира и даже для полного познания мира видимого необходимы особые чувства, которыми мы не обладаем?
— Владыка, многие обвиняют вас чуть ли не в оккультизме за то, что вы вводите учение о «несвятом духе», который невозможно воспринимать вот этими самыми обычными чувствами. Объясните, о чем идет речь?
— Энергией любви, излившейся по всеблагой воле Божией. Словом Божиим дано начало всем другим формам энергии, которые, в свою очередь, породили сперва частицы материи, а потом через них и весь материальный мир. В другом направлении излившаяся любовь Божия создала и весь духовный мир, мир разумных ангельских существ, разум человеческий и весь мир духовных психических явлений (Пс 103:4; 32:6). Если мы не знаем многих, несомненно действующих форм энергии, то это зависит от явной недостаточности для познания мировой жизни наших бедных пяти чувств и от того, что не найдены еще научные методы и реактивы для обнаружения того, что недоступно нашим чувствам. Но верно ли то, что у нас только пять органов чувств и нет никаких других органов и способов непосредственного восприятия? Не возможно ли временное обострение способности этих органов к восприятию адекватных им форм энергии? Я полагаю, что несомненные факты психического порядка обязывают нас не только допустить возможность обострения наших пяти чувств, но и прибавить к ним сердце как специальный орган чувств, средоточие эмоций и орган нашего познания.
— Вы имеете в виду сердце как внутренний орган?
— Конечно. Мысли, размышления, как сенсорные восприятия служат импульсами и материалом для мыслительной деятельности мозга. Сердце является вторым органом восприятия, познания и мысли. В нем рождается из этой деятельности познание и почивает в нем мудрость. Или, если сердце лишено Божией благодати и не воспринимает из мира трансцендентного внушения Духа истины и добра, а расположено к восприятию духа зла, лжи, гордости, то безумие рождается и обитает в нем.
Почему Христос не был реформатором?
— Как относиться к безумию, лжи и гордости, которые творятся вокруг, в нашей стране? Что нам нужно предпринимать?
— Смотрите. Есть общее всем добрым людям тяжкое бремя, давящее их, — со стороны окружающего мира, далекого от Христа. Как тяготят нас нечестие, воровство, хищение государственного имущества, которое должно принадлежать всем, но попадает в руки хищников! Как неприятно видеть доныне существующее взяточничество, как давят нас убийства, кровопролитие! И мы, подобно праведнику Лоту, утомлены общением с людьми развратными. Но есть у каждого из нас и тяготы от ближних — для нас невыносимы ругательства, ссоры, даже драки, которые происходят рядом с нами. Нас гнетет то, что близкие, любимые нами, которые должны были бы и нас любить, относятся к нам совсем не по-христиански, портят нашу жизнь, подвергают нас нравственным мучениям. Есть и еще одно бремя — от укоров совести; оно отягощает наше сердце, когда сознаем содеянные нами грехи и изнываем под их грузом. Значит, все мы несем тройное бремя: и совместное, и зависящее от наших ближних, и свое личное.
— Вы, кажется, ведете к тому, что от этого троякого бремени — одно освобождение?
— Да, в первую очередь нужно свергнуть грех и «с терпением будем проходить предлежащее нам поприще» (Евр 12:1), ибо знаем, что поприще всякого христианина трудно; знаем также слова Христовы: «В мире будете иметь скорбь, но мужайтесь, ибо Я победил мир» (Ин 16:33). Идя путем скорби, мы укрепляемся, взирая на Иисуса Христа, Который достоин был всякой радости, всякой чести, всякого прославления, а вместо этого претерпел тягчайшее унижение, и посрамление, и Крест (см. Евр 12:2).
— Неужели не нужно бороться против социальной несправедливости?
— Нужно, но только по-христиански, то есть подражая Христу. Те, кто недоумевает, почему Христос отверг политическую власть и не обеспокоился социальными бедствиями, должны вспомнить, что Господь всегда учил жалости, состраданию, всегда учил творить милостыню.
Ведь и на Страшном суде будет Он судить по одному признаку: делали люди дела милосердия и любви или нет. И это единственное, чем будет руководствоваться Всеправедный Судия. Христиане апостольских времен именно так воспринимали учение Христово. Они были полны скорби о бедах, которые испытывали их нуждающиеся братья, сокрушались об общественном неравенстве.
Всеми силами они заботились о том, чтобы не было нищеты, продавая свои имения и вырученные деньги принося к ногам апостолов для распределения между бедными. Все они были одна душа и одно сердце, и среди них не было нуждающихся (см. Деян 4:32, 34–35). Вот единственное верное, радикальное исцеление общественной несправедливости.
О твердыне и убежище
— Вы считаете, что с помощью таких методов можно преобразовать мир? Разве так был побежден нацизм, например?
— Поймите, самый страшный нацизм — «внутренний». Да, никогда еще в такой безмерной степени не осквернялась земля кровью, как в пережитую нами войну. Никогда в таком бесконечном множестве не истребляли христиан, как было ныне. Большинство из нас неповинно в этом страшном осквернении, но только непосредственно, а посредственно, в той или другой мере, мы все виновны.
Ибо к кровопролитию привела безмерная гордость народа, вознесшегося над другими народами, привела тяжкая вина тех вождей нацистов, которые отвергли закон Христов и вместо него поставили закон насилия. Но разве в сердце каждого из нас не таится хотя бы малая частица этих же тяжких греховных свойств?
Конечно, все мы повинны в том, что далеки от полного исполнения закона Христова о любви, много высокомерия, ненависти, презрения к людям гнездится в сердце каждого из нас, пусть и в меньшей мере, чем у главных виновников войны.
— То есть «путь к победе» — всеобщее покаяние?
— Разумеется. Бывает, что наказание падает на целые народы. Молимся мы усердно изо дня в день о том, чтобы Господь помиловал нас и прекратил дожди, которые губят огороды и хлеба, а дожди не останавливаются. Значит ли это, что незачем молиться, что Бог не слышит наших молитв? Нет, это значит, что если Господь посылает всенародное бедствие, то весь народ должен молить Его об избавлении от несчастья. Но если сравнить количество молящихся с количеством населения всех городов области, на которую изливаются дожди, то окажется, что только малая горсточка молится Богу, а в большинстве своем народ совсем не обращается к Нему.
— И все же как уберечься от греха, от зла в нашем, в общем-то, безбожном мире, предлагающем, рекламирующем разврат?
— Действительно, если человек живет в атмосфере множества «духов злобы поднебесных», среди соблазнов и развращенности, глупости и пошлости, в обстановке безудержных человеческих страстей, то его душа не может не заразиться скверной. Куда же нам уйти от этой смертельной духовной опасности? Где наша защита от бесов? На все трудные вопросы ищите ответ в Священном Писании. Противоядие от заразы дал нам несколько тысячелетий назад святой пророк Давид: «Только в Боге успокаивается душа моя; от Него спасение мое. Только Он» — «твердыня моя, спасение мое, убежище мое» (Пс 61:2–3). Если мы будем заняты полезной для ближних работой, всегда стремясь к собранности души, чистоте и святости, живя в любви к Богу и людям, тогда лукавый с позором покинет наше сердце. Но бывает, что враг снова возвращается и находит полное гостеприимство, ибо мы вновь легко и быстро допускаем нечистоту и злобу в свои сердца.
