на наш Телеграм
Сегодня нам предстоит самое сложное чтение во всем Ветхом Завете.
Оно трудное не потому, что нам не хватает знаний культурно-исторического контекста. Здесь это почти не понадобятся.
Оно трудное и не потому, что содержит какие-то особые термины, — богословские или еще какие-то. Нет, рассказ нарочито прост.
Трудность в том, чтобы понять, как возможно то, о чем мы будем читать.
На 22-ю главу Книги Бытия написано множество толкований и даже отдельных книг, сюжет стал одним из самых популярных в изобразительном искусстве и музыке. Но от этого он не становится яснее, напротив, интерпретации подчас кажутся диаметрально противоположными.
Например, одни настаивают на том, что Авраам именно здесь переживает момент наивысшего мрака и безнадежности, который длится все три дня, — тогда как другие полагают, что Авраам, пережив тяжкую ночь после объявления приговора, обретает крепкую уверенность, и, в уповании на Бога, полон решимости исполнить Его волю.
Кто-то видит в испытании урок для последующих поколений, а кто-то считает, что все это было исключительно для самого Авраама, чтобы именно он нечто понял о себе и о Боге. А некоторые вообще протестуют против любых подобных испытаний.
Наконец, остается вопрос: так принес Авраам жертву или не принес, и зачем все это было нужно Богу?
Возможно, до конца понять это может только тот, кто сам прошел через нечто подобное.
=====
Рассуждать о жертвоприношении Авраама (иудеи, кстати, называют этот эпизод более точно «акеда» — связывание) сродни тому, как комментировать Распятие Христа. Здесь нужно в первую очередь остановиться, вслушаться, увидеть это. Попробуйте сначала прочесть 22-ю главу Книги Бытия без толкований. Как вам показалось, какова атмосфера этого текста, что переживают герои (Авраам, Исаак, Сарра, Сам Бог)?
После вглядитесь в картину Рембрандта (1635 г.) — в позы, лица, задний план, общую тональность, акценты. Близко ли вам такое прочтение?
Затем — в его же офорт (далее), написанный двадцать лет спустя (1655). Что изменилось в восприятии художника, что ушло, а что добавлено?
Наконец, познакомьтесь с графической работой Лилии Николаевны Ратнер (+2016).
Какая из трех представленных работ больше соответствует вашему видению этого эпизода, почему?
А мы, в меру сил, постараемся обратить ваше внимание на детали текста.
***
И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я.
Быт 22:1
Рассказчик предельно краток.
Мы не знаем, где в точности это происходит (гора Мориа стала ассоциироваться с местом, на котором стоит Храм, довольно поздно), мы не знаем, как именно является Бог, сколько лет прошло с момента последней сцены, не знаем даже, какое сейчас время суток. Это как будто не важно. Важен лишь диалог:
— Авраам!
— Вот я. (Я слушаю, Боже!)
Это «вот я» в других местах Библии знаменует какой-то новый этап жизни человека, например, призвание на служение пророка (1 Цар 3:4, Ис 6:8). Бог обычно затем что-то поручает, — а Его собеседник слушается. И здесь — какая-то новая ступень жизни, Бог чего-то попросит от Авраама.
Автор повествования милостив к читателю. Он заранее нам сообщает, что это будет искушение (испытание) от Бога. Когда искушает Сатана, он это делает для того, чтобы человек пал. Когда испытывает Бог, Он это делает для того, чтобы убедиться в надежности человека, очистить от лишнего, явить его доблесть и доверить что-то большее.
Нам сообщили об испытании. Но вот Авраам этого не знает и видит все иначе.
[Бог] сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе.
Быт 22:2
Бог как бы говорит Аврааму: отрекись от своего естества, от самого себя (возьми сына), оставь надежды на будущее (от единственного Твоего), пренебреги любовью (которого ты любишь), забудь о радости и счастливом смехе (именно это означает имя твоего сына, Исаака).
Ты привязан к сыну, он для тебя самое драгоценное. Отдай, пожертвуй это все Мне. Докажи свою преданность, послушание.
«Но как? Ты ведь обещал, что именно в нем наречется мне семя, именно с ним Ты заключишь завет. Как это может быть?» — мог бы сказать Авраам.
Мидраш представляет ситуацию так, будто Авраам что-то уже чувствует, и пытается всеми силами отвратить неизбежное:
— Возьми сына Твоего.
— У меня два сына.
— Единственного твоего.
— Каждый из них единственный у своей матери.
— Которого ты любишь.
— Ты знаешь, я люблю их обоих.
— Возьми Исаака.
Гомер и любой другой драматург тут же включил бы в эту сцену бурное проявление чувств, диалоги с сочувствующими родными и друзьями.
Действительно, что переживает Авраам?
Думает ли он о сыне, каково это — умереть раньше времени, ведь он только начал жить? Или он переживает о Сарре — ведь нет большего горя для матери, чем пережить своих детей? Может, он горюет о своих надеждах, и впереди сейчас лишь мрак?..
Но, может, он не смотрит на все это, а думает о Боге? Конечно, он знает, что местные боги нередко требовали для себя человеческих жертвоприношений; но ведь Бог, в которого он поверил, с Которым он общался, был Другим… Он был справедлив, Он приходил на помощь в трудностях, Он обо всех заботился, Он не давал угаснуть надежде и, наконец, подарил радость… Как может этот Бог, Сам отметивший Исаака чудесным рождением, теперь требовать его смерти от рук отца?
Вопросами о внутренних переживаниях Авраама будут задаваться читатели и толкователи (Кьеркегор даже посвятит этому целую книгу «Страх и трепет»). А в библейском рассказе все предельно просто. Нет диалога. Нет эмоций. Молчаливое послушание.
Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения, и встав пошел на место, о котором сказал ему Бог.
На третий день Авраам возвел очи свои, и увидел то место издалека.
Быт 22:3–4
Три дня пути. Пытался ли Авраам как-то отвлечься разговорами? Старался ли обнять сына, показать ему, что любит, что не хочет с ним расставаться? Может быть, он вел внутренний диалог с Богом? Это было бы естественно. Но ни о чем таком не говорится. Они просто идут.
Идут три дня. Много это или мало? Как скажет Магдалина у Б. Пастернака,
«Но пройдут такие
трое суток
И столкнут в такую пустоту,
Что за этот страшный промежуток
Я до Воскресенья дорасту».
Пустота точно должна была «накрывать» Авраама с головой.
Но вот дорос ли Авраам до веры в Воскресение (ср. Евр 11:29)?
У нас есть лишь намек:
И сказал Авраам отрокам своим: останьтесь вы здесь с ослом, а я и сын пойдем туда и поклонимся, и возвратимся к вам.
Быт 22:5
Как странно Авраам выражается: «возвратимся». Вряд ли он знает все наперед — тогда испытание упраздняется. Что же, это просто образ его речи — говорить о себе «мы»? Или он снова не желает говорить всей правды — по любви к сыну?
Экзистенциалисты говорят о том, что вся жизнь человека проходит между отчаянием и надеждой. Не Авраам ли становится первопроходцем на этом пути доверия, пути надежды? И ведь он (улыбка Бога) невольно оказывается пророком: они действительно возвратятся!
Однако пока еще испытание не окончено…
И взял Авраам дрова для всесожжения, и возложил на Исаака, сына своего; взял в руки огонь и нож, и пошли оба вместе.
Быт 22:6
Подниматься на гору трудно, особенно когда ты уже не молод. Некоторые считают, что именно поэтому Авраам возлагает на Исаака дрова. Но более внимательные толкователи настаивают на том, что Авраам просто по-прежнему бережет сына: пусть несет сухие ветви, острый нож и огонь он берет сам.
И начал Исаак говорить Аврааму, отцу своему, и сказал: отец мой! Он отвечал: вот я, сын мой. Он сказал: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения?
Авраам сказал: Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой. И шли [далее] оба вместе.
Быт 22:7–8
Как человеку, намеревающемуся принести сына в жертву, должно быть, трудно слышать: «Отец мой!» К тому же этот диалог мог напомнить Аврааму разговор с Богом: обращение — ответ.
Кого же поставить на первое место: Бога — или сына? Выбрав сына, Авраам мог бы ответить напрямую, предупредить его, — и юный Исаак убежал бы, и старый Авраам его не догнал бы, и не был бы виновен в его смерти.
Авраам отвечает уклончиво. Потому что Авраам уже выбрал. Он выбрал Бога.
Когда человеку выпадает нечто трудное, считается, что он будет сначала все отрицать, потом гневаться, затем торговаться. Мы не видим этого у Авраама. Он изначально послушен. Он покорен.
Но, как вам кажется, нет ли в ответе Авраама «Бог усмотрит себе агнца» все-таки толики надежды?
И пришли на место, о котором сказал ему Бог; и устроил там Авраам жертвенник, разложил дрова и, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров.
И простер Авраам руку свою и взял нож, чтобы заколоть сына своего.
Быт 22:9–10
Текст говорит о том, что Авраам даже связал Исаака. Если сыну было около 36 лет, как считает иудейское предание, то в этом связывании участвовал уже и сам Исаак, все прекрасно понимая. По доверию и любви к отцу.
Впрочем, доподлинно возраст Исаака неизвестен. Даже Рембрандт колеблется: отрок он или молодой человек. Да и какая разница, должен ли умереть младенец или взрослый сын? Есть ли разница для родителей?
Вглядитесь в лица.
Молодой Рембрандт пишет решительного старика.
Старый Рембрандт — отчаявшегося старца.
А Лилия Николаевна — просто очень грустного человека.
Старик закрывает лицо и рот сыну — чтобы не кричал.
Старец прикрывает сыну глаза, чтобы не испугать.
А грустный человек, скрывая боль, обнимает сына, чтобы уверить в любви. И ребенок на третьей картине остается радостным и любящим.
Когда на нас сваливается испытание, одни будут решительно идти до конца. Другие — бороться с отчаянием. А третьи — стараться уберечь от горя других.
Все три картины очень достоверно передают происходящее [1].
Но Ангел Господень воззвал к нему с неба и сказал: Авраам! Авраам! Он сказал: вот я.
[Ангел] сказал: не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня.
И возвел Авраам очи свои и увидел: и вот, позади овен, запутавшийся в чаще рогами своими. Авраам пошел, взял овна и принес его во всесожжение вместо сына своего.
И нарек Авраам имя месту тому: Иегова-ире. Посему [и] ныне говорится: на горе Иеговы усмотрится.
Быт 22:11–14
Еще минута, и было бы поздно.
Но Богу лучше знать, когда вмешаться.
Поэтому так важно терпение.
Мы не знаем, когда все может измениться.
Но те, кто умеют терпеливо ждать в доверии, не потеряют награды своей (Лк 21:19, Гал 6:9)
И вторично воззвал к Аврааму Ангел Господень с неба
и сказал: Мною клянусь, говорит Господь, что, так как ты сделал сие дело, и не пожалел сына твоего, единственного твоего,
то Я благословляя благословлю тебя и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет семя твое городами врагов своих;
и благословятся в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего.
И возвратился Авраам к отрокам своим, и встали и пошли вместе в Вирсавию; и жил Авраам в Вирсавии.
Быт 22:15–19
Кажется, все счастливо разрешилось. Обетования Божии Аврааму не просто подтверждаются, но скрепляются клятвой Самого Бога. Впереди Авраама и его потомков ждет большое будущее. Как обещал старец своим слугам вернуться с сыном, так и случилось. Жизнь продолжается.
И все же вопрос остается: зачем Богу потребовалось испытывать Авраама?
- Чтобы утвердить неприемлемость человеческих жертвоприношений? Но вряд ли ради этого стоило подвергать Авраама таким испытаниям.
- Чтобы выявить для всех и прославить послушание Авраама — в противоположность Адаму? Хоть это и наглядно, такая педагогика также с трудом вяжется с образом милосердного Бога.
- Чтобы сам Авраам научился служить Богу без всяких обещаний и наград, был готов полностью отдать себя Богу, проявляя верность до конца (ведь только таким может быть всякое подлинное служение)? Вероятно, это уже ближе к истине.
- Чтобы помочь самому Аврааму возрасти в вере и понять, что Бог верен всегда, в том числе когда кажется, что это не так; что Он готов спасти, даже когда надеяться, казалось бы, не на что; чтобы не только Авраам, но и его потомки, находясь в трудных жизненных обстоятельствах, научились такой надежде и доверию? И это очень похоже на правду.
- А может быть, еще Бог так хотел показать, что Он в принципе не желает смерти, но жизни? Конечно, и это правда.
Все это так. И все-таки трудно удовлетвориться только этими объяснениями.
В другом месте мы читаем, что «Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам» (Амос 3:7). Авраам — не только пророк, но и друг Божий. И то, что Бог позволяет ему пройти через подобное, нечто открывает Аврааму (вся глава наполнена темой «видения»).
Ведь через много веков эта сцена повторится. И снова будет Отец. И снова будет Сын. Послушание будет означать спасение всего мира. И Жертва будет принесена до конца. Проведя Авраама через это испытание, Бог откроет ему Свое сердце, поделится Своей болью — как с близким другом.
Да и Господь Иисус Христос — не чужой Аврааму: Он не только Сын Божий, но и подлинный сын отца своего, Авраама. От него, а еще от Исаака Он научился полному послушанию и сделает возможным спасение всего мира. И Авраам увидит это и возрадуется (Ин 8:56).
А мы, глядя на то, через что проходит Авраам, теперь чуть лучше знаем, на что идет Бог ради нас…
Бывает, иногда и мы не понимаем смысла происходящего: почему происходит что-то неприятное, почему мы не получаем того, на что очень рассчитывали, или, еще хуже, почему лишаемся кого-то, кто для нас очень дорог… В таких случаях хочется роптать и обвинять Бога в нелюбви, несправедливости, а то и отказаться от Него.
Иногда и мы чувствуем, что нам нужно от чего-то отказаться, чтобы быть с Богом. И хотя порой это «что-то» вообще малоценное, а то и отделяет от Бога, от собственной подлинности, — все равно бывает сложно отказаться.
И перед нами встает выбор, как быть.
Будем в такие моменты смотреть на Авраама.
За много столетий до Христа он открывает нам, что жизнь — это путь, в котором не все очевидно. Но, если мы идем с Богом, важно слушаться, терпеть, доверять, — вопреки очевидности. Даже когда вокруг мрак, нужно продолжать надеяться.
Только такой путь и ведет к подлинной жизни, к подлинной Встрече.
***
Друзья!
Мы не рассмотрели последние три главы жизни Авраама, — да и то, что было рассмотрено, можно еще перечитывать и перечитывать, каждый раз находя новые смыслы [2].
Авраам — праведник, но он такой же человек, как и мы. Избрание не связано с его изначальным совершенством. Он растет, проходя через испытания, и там, где его сил и понимания недостаточно, Бог обязательно приходит на помощь, исправляя ситуацию.
Несмотря на все благословения и помощь, Авраам не может расслабиться и почивать на лаврах праведности — его положение крайне непрочно, он постоянно чувствует себя гостем, странником на этой земле. Таково положение всех верующих, и даже сам Господь Иисус Христос — не исключение (Евр 11, Мф 8:20).
На протяжении многих лет Авраам учится и проявляет такие качества, как:
– доверие (сам исход в Землю обетованную);
– богобоязненность и благодарность (жертвенники);
– кротость и отсутствие корысти (спор с Лотом о земле);
– семейная солидарность и смелость (спасение Лота);
– уважение к чужому опыту Бога (Мелхиседек);
– гостеприимство, открытость (у Мамврийского дуба);
– милосердие, смиренное дерзновение для защиты других, справедливость (ходатайство о Содоме);
– терпение и надежда (дарование сына);
– верность и послушание (жертвоприношение Исаака).
Спорным в фигуре Авраама
кажется его неискренность (фараон и Авимелех). Возможно, что это слабое место
Авраама. Но возможно, это хитроумие, он «не вверял себя им», ибо, будучи
пророком, знал, насколько испорчено сердце людей, не знающих
Бога. Также он человек своей культуры, со свойственными этому времени
ограничениями (например, в отношении к рабам и многоженству). А еще он пророк
действия, прообраз Отца, жертвующего Сыном, а его сын Исаак — прообраз Того,
Кто приносит Себя в жертву.
Бог в истории Авраама Сам начинает диалог с человеком.
С этим Богом можно общаться, Бог готов услышать и не скрывает от человека Своих замыслов. Он заботится даже о том, о чем человек не дерзает просить вслух. Он проявляет Себя в пророческом слышании, снах, явлениях ангелов, в сочетании событий. Он испытывает, но Он же и спасает.
С Авраама начинается история Завета Бога с избранным народом, чтобы завершиться появлением самого великого потомка Авраама, Господа нашего Иисуса Христа, Рождество Которого мы будем праздновать в самое ближайшее время.
Я надеюсь, проходя путь жизни Авраама, мы к этой Встрече хоть немного подготовились.
Мира и радости вам, дорогие!
Буду рад вашим замечаниям и предложениям по рассылке, пишите на vladimirstrelov@yandex.ru
[1] P. S. Когда я читал и перечитывал текст и комментарии, образ Авраама у меня постепенно менялся. Вначале мне казалось, что Авраам не видит ничего, кроме мрака. Но мало-помалу я стал вспоминать, что Авраам уже знает о Боге, и стало очевидным, что он не мог так просто отказаться от доверия к Нему и надежды. Об этом же говорят и новозаветные тексты, упоминающие праотца (Евр 11:19, Рим 4:21).
Однако если вы всмотрелись в работы Рембрандта, то заметили, что там образ Авраама трансформируется в обратную сторону: от решимости к отчаянию. Жизнь самого Рембрандта объясняет эту перемену. Изначально чрезвычайно успешный художник (каким изображен и Авраам на картине 1635 г.), он по стечению обстоятельств теряет все: любимую жену, сына, свой дом, учеников… Эта горечь утраты отражена на офорте двадцать лет спустя.
Но это не последнее слово Рембрандта! Буквально за год до смерти он пишет свое самое, быть может, великое произведение — «Возвращение блудного сына», где вновь звучит тема отца и сына, но уже через призму Евангелия.
«В этой картине вообще много загадок, очевидны только два главных персонажа, а вот где старший сын? Ближе к первому плану двое мужчин — один стоит, другой сидит. Они как бы выступают из темно-коричневой мглы. Стоящий мужчина — с бесстрастным лицом, темными глазами: возможно, старший сын — это он. Старик-отец в красном камзоле, он кажется ослепшим. Он так долго ждал сына, все глаза проглядел; смерть уже близка, но он дождался. Перед ним, на коленях, спиной к нам — виновник этих событий: босые ноги, сандалии свалились с них, рубище в засохшей грязи и пыли — следы лишений и бесконечных странствий. Облысевший или бритый череп. Он припал к отцу, склонившемуся над ним, словно ища убежища. Руки старика на его плечах. Жесты совсем скупы (вспомним ранние картины), герои застыли в молчании. Это счастье двух любящих.
Между коленопреклоненным блудным сыном и его праведным братом не очень большое пространство, но психологически это пропасть! Она бесконечно разделяет их и говорит о том, что этот покаявшийся грешник ближе к Богу, чем добродетельный сын, который еще способен упрекать отца.
И мы способны упрекать Бога, мы часто можем поймать себя на том, что говорим Богу: «За что мне это?» — когда с нами что-то случается. «Почему вот тот, который хуже меня в тысячу раз, преуспевает и благоденствует? А я…» Но мы не знаем, за что. Планы Бога от нас скрыты. Может быть, нам дается это не за что-то, а для чего-то? Скорее всего, так. Для того, чтобы мы что-то поняли о себе, чтобы изменились, чтобы ощутили, что жизнь не так проста и вовсе не сводится к благополучию.
«Возвращение блудного сына» — это удивительный образ, в котором ярко показан пример возможности, пройдя через страдания, обрести Бога по-настоящему. Это образ Встречи с Отцом, Который всегда ждет нас на дороге…
Я думаю, ключ творчества Рембрандта — в верности Богу. Он рано узнал Его голос и не терял этот ориентир никогда… Никто до него не понимал, что страдание и надежда живут в нерасторжимом единстве».
Так говорит о творчестве Рембрандта Лилия Николаевна Ратнер, которая сама во многом повторила судьбу Рембрандта, пережив собственного мужа и сына. В последний месяц своей жизни она была, как всегда, жизнерадостна, строила планы — о новых лекциях, о поездке, между прочим, в Амстердам, чтобы посмотреть дом и картины великого голландца вживую. А когда в разговоре с подругами промелькнула тема смерти, она с удивлением заметила: «Вы что, боитесь смерти? А вот мои все уже там. Меня здесь ничего не держит». На следующий день стало известно, что она, как и ее любимый Рембрандт, уже в объятиях Отчих.
[2] Особенно рекомендую вам познакомиться с лекциями Ильи Яковлевича Грица по Ветхому Завету, а касательно последнего эпизода прослушать лекцию «Жертвоприношение возлюбленного сына».
=====
Друзья!
Эта рассылка была инициирована порталом «Предание», и я искренне прошу поддержать просветительскую и милосердную работу, которую ведут сотрудники «Предания».
Вы можете сделать это здесь.
Если вам интересно и дальше читать Писание вместе, вы можете добавиться в телеграм-группу чтений Евангелия от Марка, которые в среду вечером ведет протоиерей Сергий Дащенко https://t.me/+XYCL32DdFr8yMzli
Или вы можете добавиться в канал колледжа «Наследие», чтобы вместе со мной читать Псалмы https://t.me/naslediecollege
