на наш Телеграм
«Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Поэта неба и земли» — так можно было бы перевести Символ веры. Обзор христианской поэзии надо начинать с Библии, которая вся наполнена стихами. А уж «Библейские мотивы в поэзии» вообще отдельная тема — смотрите сборник, посвященный этому вопросу.
Следущий большой раздел поэзии — богослужение. Среди авторов богослужебных песнопений встречаются подлинно великие поэты, например, Роман Сладкопевец и Андрей Критский. О церковных песнетворцах читайте отдельное исследование.
Кроме того, христианская древность знала много поэтов-богословов — вспомнить хотя бы стихи Григория Назианзина, или «Книгу скорбных песнопений» Григора Нарекаци — подлинный шедевр.
Но наш сегодняшний обзор посвящен христианской поэзии Возрождения, Нового времени и современности.
Классика
Это великое произведение принадлежит одновременно Средневековью и Ренессансу. «Божественная Комедия» вобрала все лучшее, что было в средневековом христианстве и порывах Возрождения: это и пламенная молитва Богу, и проникновенная любовная поэма; дань уважения Античности и гимн святым; воплощение смирения и достоинства человека. Этот чрезвычайно наполненный текст вызывает не только эстетическое восхищение, но и провоцирует работу богословского и философского разума.
Данте писал и прозу. «Новая жизнь» — его мемуары: история любви к Беатриче, автокомментрий к стихам, посвященных ей. Здесь Данте пишет о еще не созданной Комедии: «После этого сонета явилось мне чудесное видение, в котором я узрел то, что заставило меня принять решение не говорить больше о благословенной, пока я не буду в силах повествовать о ней более достойно. Чтобы достигнуть этого, я прилагаю все усилия, о чем она поистине знает. Так, если соблаговолит Тот, Кем все живо, чтобы жизнь моя продлилась еще несколько лет, я надеюсь сказать о ней то, что никогда еще не было сказано ни об одной женщине».
Не менне интересны трактаты и письма Данте.
Один из центральных текстов европейской христианской культуры. Невозможно рассказать о нем в формате краткой аннотации, поэтому остановимся только на значении «Фауста» как пророчества о европейской культуре.
Фауст — «доктор», ученный, герой познания — такова Европа времен Просвещения. История Фауста начинается с попытки переписать Писание, т. е. в точке отхода Европы от христианства, попадания в водоворот событий-искушений. Пережив их, Фауст приходит к мысли закончить европейскую историю, даровав людям счастье. Как известно, счастье, Рай на земле оказалось ложью, но именно из-за своей веры в удачу Фауст отдает душу Мефистофелю. Все это и правда выглядит как символическая зарисовка пути Запада в последние несколько веков.
Будем помнить только, что история Фауста на этом не кончается — Бог спасает Фауста. Если Гёте здесь и правда выступил провидцем судьбы Запада, то можно надеяться, что и Западу — (пост)христианскому человечеству — уготовано спасение.
Трагедии, комедии, хроники
Шекспира
«Если бы мы пожелали вникнуть в то, как христианская культура повлияла на трагедию, то нам следовало бы поразмышлять над Королём Лиром. Если б Король Лир был аттической трагедией, она, пожалуй, закончилась бы в пустоши, на пике безумия протагониста и в точке его максимального и самого демонического (то есть облагораживающего) отчаяния, в коем он достиг бы полного исчерпания страсти. Разумеется, не было бы странного и прекрасного воссоединения с Корделией, изобилующего образностью воскресения и разговорами о прощении, так как эта сцена примерения (устремленная к эсхатологической надежде) делает последующую смерть Корделии более ужасной, чем что-либо, возможное в аттической трагедии: как раз потому, что зрителю дается проблеск радости – которую бессильна омрачить трагическая мудрость, – радости возвращения любимого человека, – следующая за этим смерть видится как нечто абсолютно бессмысленное, безобразное, не сообщающее никакой мудрости, сопротивляющееся всякому встраиванию в какую бы то ни было метафизическую схему умопостигаемости или утешения. Стоит отметить также, что Шекспир опять и опять возвращался к этому мотиву утраченной и вновь обретенной дочери в «проблемных» и «романтических» пьесах – в Перикле, Цимбелине и (особенно волнующе) в Зимней сказке, но всегда уже помещая в конец пьесы «воскресение». — писал замечательный современый мыслитель Дэвид Харт.
Собрание пьес «испанского», «католического Шекспира» — Педро Кальдерона, «недосягаемого образца верности христианским идеалам, человеческому долгу, чувству чести», по слову Шлегеля.
«Так же, как древняя трагедия связана посредством праздников Диониса с религиозным культом, испанская драма связана посредством средневековых мистерий с культом католической религии. Шекспир порвал эту связь. В его драме — полная философская свобода, нет и следа религиозного происхождения. Кальдерон — глубочайший мистик, но отнюдь не философ» — так Дмитрий Мережковский сравнивает Кальдерона с драмами древних и Шекспиром.
Французский классик, великий поэт-трагик. Входил в кружок янсенистов (религиозно-философское направление в католицизме, главный представитель — Паскаль).
Трагедии Расина — образец классицисткого театра и поэзии. Расин писал в основном на античные темы (исключение — гениальная «Есфирь»).
Шатобриан, сравнивая трагедии Расина с их античными образцами, подчеркивал, насколько христианство их «улучшило». Приведем его рассуждение о «Ифигении»: «Отец Брюмуа отметил, что Еврипид, вселив в Ифигению страх смерти и желание спастись, следовал природе более, нежели Расин, чья Ифигения кажется чересчур безропотной. Сама по себе мысль эта хороша; но отец Брюмуа забыл, что Ифигения нового времени — дочь-христианка. Ее отец и небеса изъявили свою волю — ей остается лишь повиноваться. Лишь та религия, что изменила основы философии и нравственности, смогла вселить в Расинову Ифигению такое бесстрашие. Здесь христианство торжествует над природой и, следовательно, пребывает в большем согласии с истинной поэзией, укрупняющей предметы и склонной к преувеличению. Дочь Агамемнона, которая побеждает свою страсть к любовь к жизни, вызывает гораздо больше сочувствия, нежели Ифигения, которая скорбит о собственной кончине. Естественное далеко не всегда трогательно: страх смерти естествен, однако когда жертва оплакивает самое себя, она тем самым осушает проливаемые над ней слезы. Сердце человеческое жаждет большего, чем ему доступно; в особенности же оно жаждет поклоняться и восхищаться: Создатель вложил в него стремление к неведомой красоте».
«Христианская Илиада», один из главных текстов европейской литературы. Изложенная стихами история Творения, падения Сатаны и грехопадения.
Льюис писал об ортодоксальности мильтоновского «Рая»: «Коль скоро дело касается догматики, «Потерянный рай» — поэма необыкновенно христианская. За исключением нескольких стоящих особняком фрагментов, ее нельзя даже назвать специально протестантской или пуританской. Она представляет собой великую центральную традицию».
«Освобожденный Иерусалим»
Тассо
Рыцарская поэма, описывающая Первый Крестовый поход, классическое произведение европейской литературы. Шатобриан в «Гении христианства» писал об «Освобожденном Иерусалиме», сравнивая его с героическими поэмами античности:
«“Иерусалим” во всяком случае доказывает, что можно создать превосходное произведение на христианский сюжет».
«Отчего же Тассо, изображая рыцарей, оставил образец безупречного воина, а Гомер, рисуя людей героической эпохи, создал лишь неких чудовищ? Оттого, что христианство с самого начала выдвинуло прекрасный нравственный идеал, или прекрасный идеал характеров, а певцу Илиона политеизм не мог даровать этого преимущества».
Переводная поэзия ХХ века
Поэзия Честертона несет то же, что и его проза, эссеистика, апологетика: гротеск и юмор, легкость письма и игра мысли, любовь к Богу и Его творению, чувство острой благодарности и ясной радости.
Честертон писал в самых разных жанрах: баллады в духе романтизма, стихи для детей, типичная английская «поэзия нонсенса», юмористические стихи, религиозная и философская поэзия.
Приведем одно стихотворение Честертона «Устами нерожденного младенца», где выразился его «мистический минимум» — благодарность за существование, уверенность в том, что бытие лучше небытия; видение мира глазами первого человека — как чуда, странности — истинная плоть всякой реальности.
Если низки — травы, а лес — высок,
Как в безумной книжке какой,
Если море сине взаправду там,
За моею хрупкой стеной,
Если круглый в небе висит огонь,
Чтоб меня обогреть извне,
Если волосы зелены на холмах,
То я знаю, что делать мне.
Я мечтаю, лежа во тьме, что там
Разноцветные есть глаза,
Грохот улиц и двери, с молчаньем их,
И телесные люди — за.
И пускай там бури, но лучше мне
Быть одним из отвергших тьму,
Чем хоть целую вечность повелевать
Государством тьмы одному.
Если только позволено будет мне
Хоть на день оказаться там,
Я за милость эту, за эту честь
Баснословную — все отдам.
И, клянусь, не вырвется из меня
Ни гордыни, ни жалоб стон, —
Если только смогу отыскать я дверь,
Если буду-таки — рожден.
Один из крупнейших поэтов-модернистов ХХ века. Семен Франк писал о нём:
«Чувство интимной близости, кровной любви к Богу проникает собой всю религиозную лирику Рильке, и он находит для ее выражения самые нежные, трогательные, умиляющие слова. Но именно поэтому он должен искать новых, неслыханных доселе слов, и новых, дерзновенных понятий, чтобы точнее и полнее выразить всю интимность и нежность своего чувства и отношения к Богу».
Проза Рильке не менее значима, чем стихи. Прежде всего рекомендуем «Записки Мальте Лауридса Бригге».
Стихотворения и поэмы
Т. С. Элиота
Великий англо-американский (точнее — просто англоязычный) поэт, драматург, литературный критик, мыслитель. Одна из крупнейших фигур культуры XX века, выдающийся представитель модернизма, чье влияние на современную англоязычную (и не только — взять хотя бы Бродского) поэзию нельзя переоценить.
Это тем более примечательно, что Элиот не только был христианином, но и все его творчество носит явный христианский характер — ценнейшее свидетельство того, что христианство не потеряло свою культурную силу, и может давать удивительные плоды в самых утонченных и высоких направлениях современного искусства. Примечателен также его духовный путь: от современности, забывшей свои христианские корни, к началу, к истокам веры. Воспитанный в унитариансве (крайняя форма протестантизма, отрицавшая Триединство Бога), в молодости — агностик, потом он становится англиканином, а затем католиком.
Элиот был не только гениальным поэтом, но и первоклассным литературным критиком, публицистом, мыслителем. У нас представлены две книги его эссеистики.
Англо-американский поэт, драматург, публицист, критик. Один из крупнейших поэтов XX века. Для его сложной интеллектуальной экспериментальной лирики в начале были свойственны фрейдистские и марксистские мотивы, в позднейшем творчестве — христианские.
Не менее значима эссеистика Одена.
«Я нахожу восторг в существовании, — писала Эмили Дикинсон, — чувствовать, что существуешь, — само по себе достаточная радость», — этой тихой светлой радостью проникнуты ее стихи. «Герои» Дикинсон — Небо, Облака, Пчела, Смерть, Прах, Окно, Любовь, Бессмертие (она любила заглавные буквы). Но главный, хотя иногда и неудобный ее собеседник — Бог.
Поэт, драматург, эссеист, представитель католического возрождения во Франции, один из «четырех Отцов Церкви» как в шутку называли его, Пегги, Бернаноса и Жамма.
«“Извещение Марии” — одно из величайших творений, созданных в нашем веке. Оно не пользуется громкой славой, потому что остается непонятным, но здесь в сжатом виде передан самый дух католического христианства. Тему «Извещения Марии» можно определить так: любовь порождает человечность во всеобъемлющем смысле, то есть, любовь рождает человеческую личность как источник существования народа. […] Любовь — это значит жизнь для, жизнь для Идеала, жизнь для всеобъемлющего замысла, где красота и справедливость в безопасности. Тема «Извещения Марии» — любовь, созидающая вселенную: ведь у человека может быть сознание всеобъемлющей реальности, вселенной. Если это понять, то становится понятна и пьеса», — пишет Луиджи Джуссани.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ
