на наш Телеграм
30 лет назад, 1 ноября 1994 года, отошел ко Господу священник Глеб Каледа. В рамках цикла републикаций интересных, актуальных, важных, полезных текстов журнала «Вода живая» сегодня — статья Тимура Щукина.
В Российской национальной библиотеке хранится несколько научных трудов, даже названия которых сложны для неподготовленного читателя: «Изменчивость отложений на тектонических структурах и ее значение для нефтяной геологии», «Методические указания по составлению литологопалеографических карт», «Неантиклинальные ловушки и залежи нефти и газа, перспективы и направления их поисков». Все они принадлежат перу протоиерея Глеба Каледы. При всей значительности его научных заслуг, он войдет в историю не только как ученый, но и как пастырь, апологет и неординарный христианский богослов.
Отцовство как жизненный принцип
Если попытаться выделить в портрете протоиерея Глеба Каледы наиболее существенную черту и обозначить ее одним словом, ничего лучше слова «отцовство» найти не удастся. Казалось бы, священник — отец по определению, многодетность и внимание к воспитанию детей органично присуще христианскому пастырю, особенно православному и русскому. Но отцовство Глеба Каледы не было органичным. Его супруга Лидия Владимировна (дочь священномученика Владимира Амбарцумова) вспоминает: «На семейную жизнь, как потом мы с ним выяснили, он смотрел как на серую сторону жизни. Впрочем, через год после свадьбы он рассуждал уже по-другому». Отец Глеб вырастил и великолепно воспитал четверых сыновей и двух дочерей: сыновья Кирилл и Иоанн стали священниками, Сергей — геологом, Василий — известным психиатром, старшая дочь Мария (в иночестве Иулиания) — настоятельницей Московского Зачатьевского ставропигиального женского монастыря, а младшая Александра — врачом Покровской общины в Санкт-Петербурге*.
Не менее значительны его достижения и на ниве духовного отцовства. Достаточно назвать две пастырские новации, введенные отцом Глебом. Именно он стал первым священником, окормляющим заключенных, в том числе «смертников» в Бутырской тюрьме. Отец Глеб также ввел особые дни, выделенные для подробной исповеди и общения с прихожанами.
Протоиерей Глеб имел перед глазами несколько примеров подлинного отцовства. Его отец по плоти Александр Васильевич Каледа был до революции членом Религиозно-философского общества, куда был принят по рекомендации выдающегося церковного историка Антона Карташева. После Октябрьского переворота он не только не отошел от Церкви, но и не поддался на соблазн обновленчества, хотя и был близок с лидером обновленцев А. И. Введенским. В 30‑е годы, будучи сотрудником Центрального управления народно-хозяйственного учета (ЦУНХУ) Госплана СССР, он участвовал в проведении последней честной переписи населения Советского Союза. Если искреннюю веру отец Глеб получил от матери Александры Романовны, то принципиальность и любовь к честному научному труду — от отца. Пять духовников Глеба Каледы один за другим в 30‑е годы приняли мученическую кончину, а в послевоенные годы его духовными учителями были выдающиеся пастыри: протоиерей Александр Егоров и митрополит Ярославский и Ростовский Иоанн (Вендланд).
Последний в одном из своих писем к Глебу Александровичу не только одарил его важнейшими советами, но и дал импульс к формированию двух ключевых для будущего священника богословских принципов. Отец Иоанн (тогда еще архимандрит) отговорил свое чадо от пострига: «Если нет руководителя, то монашество возможно только в недрах церковной работы, когда человек окутан церковной атмосферой и церковная жизнь сама берет его в известные рамки и приучает к известному послушанию. Твоя жизнь сейчас складывается иначе… Если спросишь: „Благословите мне жениться на Лиде?“ Отвечу: „Да“. Тебя тянет пойти на церковное служение в некотором далеком будущем. Дай Бог! Лида этому не помешает». Позже, в 1972 году, уже будучи митрополитом, владыка Иоанн посвятил отца Глеба в тайные священники, получив на это согласие и Лидии Владимировны, которой с этого времени отводилась роль активного сослужителя отца Глеба. На первых порах единственными участниками Литургии были домочадцы священника. Неудивительно, что концепция домашней церкви стала ключевым богословским понятием для отца Глеба.
Домашняя церковь
Так называлась написанная в начале 80‑х годов книга отца Глеба. В предисловии автор упоминает, что составлена она из нескольких очерков, каждый из которых имеет самостоятельное значение. Однако создается впечатление, что очерки писались вдумчиво, но урывками, т. к. далеко не каждая мысль дается в развернутом виде и подробно проиллюстрирована, зачастую же она приведена в форме афоризма, апофтегмы. Книги написана не для интеллектуального удовольствия, хотя это удовольствие читатель получает, и не как богословский трактат, хотя ключевая идея книги — богословски оригинальна, а в качестве инструкции, наставления для христианских супругов и родителей.
Отец Глеб справедливо пишет в предисловии, что «святоотеческая литература, создаваемая после IV века в основном монахами, почти не касается вопросов семейной жизни и построения домашней церкви». Священник писал книгу в советское время, когда дом и семья настолько были забыты «приходским и богословско-академическим сознанием, что необходимо и проповедовать, и специально обосновывать экклезиологически такое восприятие этой стороны человеческой жизни». В книге много ценных замечаний. Например: «Воспитание в ребенке чувства любви к природе, умение видеть ее красоту спасет впоследствии человека от многих патологических увлечений в искусстве». Или: «Очень опасный тип молодого человека — способный бездельник. Способный должен трудиться в полную меру своих способностей, школьные же учителя часто более обеспокоены отстающими». Однако это вовсе не «Новый домострой». Советы, практические рекомендации сочетаются с призывами к самостоятельности в духовной жизни. Но главное, что отличает книгу отца Глеба от многочисленных на сегодняшний день сочинений «о христианском супружестве», — это оригинальный богословский стержень. Отец Глеб называет семью домашней церковью не метафорически, а в строгом смысле, как мельчайшую единицу церковности, которая уже не терпит дальнейшего деления. И существование Русской Церкви он ставит в прямую зависимость от сохранения семьи: «Для Русской Церкви в этом все ее будущее: научатся ее члены создавать домашние церкви — будет существовать Русская Церковь, не сумеют — Русская Церковь иссякнет». Поэтому отец Глеб последовательно экстраполирует все свойства большой Церкви на семью: и единство вероучения, и единый богослужебный ритм. Он ригористичен по отношению к гражданскому браку: вне Церкви нет спасения, нет супружества вне церковного благословения.
Страсть к истине
Вернемся к письму митрополита Иоанна (Вендланда). «Не бойся охватившего тебя увлечения наукой! — пишет митрополит сомневающемуся Глебу Каледе. — Это благородное увлечение. И неверующие, занимаясь наукой, часто испытывают восторг перед красотою раскрывающихся перед ними горизонтов и радость от полученных результатов. Ты же можешь эти чувства (восторга и радости) возводить к Богу, Создателю». Отец Глеб был не просто честным научным тружеником, он был человеком, одержимым желанием познать истину, именно земную истину, закономерности физического устройства мироздания. Подобные примеры воодушевляют не только верующих ученых, но и всех деятельных христиан, которые опасаются по-настоящему влюбиться в свою светскую профессию, полагая, что тем самым они высвобождают сердце для Христа. Оборачивается это унынием и сердечной вялостью…
Но наука для отца Глеба Каледы была не только страстно любимым делом. Познание мира для него — это форма богообщения. «Изучение Природы — творения Божия должно быть подобно молитве (восторг и благоговение) и чтению Священного Писания (познание законов творения и творчества). Естествознание раскрывает нам чарующую многокрасочность содержания 1‑й главы Книги Бытия и служит пояснением многих других мест библейских книг», — пишет отец Глеб в «Домашней церкви». Сопоставлению «Шестоднева» и научных данных посвящена отдельная его книга «Библия и наука о сотворении мира», составленная в 60‑е годы, еще до рукоположения. Отец Глеб пришел к выводу, что ни одна строка Библии не противоречит науке. Подобный подход представляется очень спорным, даже богословски наивным, так как слишком ясно, что 1‑я глава Книги Бытия о метафизике, а не о физике творения. Однако в главном отец Глеб прав: откровение едино, и одна и та же божественная энергия и в природе, и в Священном Писании, и в семейно-церковной жизни. Все эти грани откровения были ведомы протоиерею Глебу Каледе.
Справка
Протоиерей Глеб Каледа (1921–1994) — выдающийся ученый, православный священник и богослов. Прошел всю войну, был радистом. В 1951 году окончил Московский геологоразведочный институт, в 1954 году защитил кандидатскую, а в 1981 году — докторскую диссертацию по геологии. Автор нескольких монографий и более 170 статей в данной области. В 1964–1987 годах — начальник отдела, а затем заведующий сектором литологических исследований во Всесоюзном научно-исследовательском нефтяном институте (ВНИГНИ). С 1972 года — тайный священник Московского Патриархата, в 1990 году вышедший на открытое служение. Первым в постсоветской России стал окормлять заключенных. Один из основателей Свято-Тихоновского богословского института. Его перу принадлежат несколько сочинений апологетической и пастырско-богословской направленности.
Журнал: № 12 (декабрь) 2011
*Кажется, автор путает: Александра — старшая дочь, а Мария — младшая.
