на наш Телеграм
«Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю; блаженны миротворцы, потому что они будут названы сынами Божьими; не противься злому, но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас; возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут» — и т.д. и т.п: вот христианство в его радикализме, в его неотмирности, во всей его «странности», «непрактичности», «невыполнимости». Мы собрали несколько книг обо всем этом.
Многие вещи, кажущиеся естественными, само собой разумееющимися в политике в политике — на самом деле историчны: как родились кода-то, так и умрут. Скажем, «суверинитет» — новация Нового времени. Деконструкции и «суверинититета», и некоторых других политических концептов посвящена книга великого христианского мыслителя Жака Маритена «Человек и государство». Мы начинаем нашу подборку с этой книги, ибо «ненасилие», «миротворчество» — часто кажется благодушной утопией, прекраснодушной непрактичностью; и вот Маритен показывает, что это вовсе не так в своей трезвой, выверенной книге. Цитаты:
Отметим одну крайне привлекательную черту маритеновского трактата: ясная, четкая, трезвая политическая мысль при этом — проникнутая, вдохновленная христианскими верой и ценностями. Из подробностей: Маритен критикует ряд модерных политических концептов и явлений: понятие суверенитета, отстранение Церкви от политики, христианства от политической жизни и т.п. Он указывает при этом, что демократия, права человека, социальная справедливость — концепты и явления, порожденные христианством — и без христианской подпитки они не только не будут развиваться, но просто отмирают. Цитаты:
«Человечество сегодня сталкивается с альтернативой: либо прочный мир, либо серьезная опасность всеобщего разрушения.
Нет нужды подчеркивать реальность и значимость этой альтернативы, которая обусловлена тем, что современные войны — это мировые войны, всеобщие войны, охватывающие все человеческое существование как в отношении глубочайших структур общественной жизни, так и количества населения в каждой нации, мобилизованного на войну и подверженного ее угрозе.
Либо прочный мир, либо серьезная опасность всеобщего разрушения. Практически современные государства в том, что касается международных отношений, действуют в некоем вакууме, как верховные и несокрушимые, трансцендентные, абсолютные сущности. В то время, как современное государство неизбежно становится могущественнее в своем надзоре за жизнью нации, а силы, которыми оно вооружено, становятся все более и более опасными для национального мира — в то же самое время отношения в сфере внешней политики между нациями прямо сводятся к отношениям между этими верховными сущностями в их жестокой взаимной конкуренции, с весьма слабым участием людей, их человеческих устремлений и воль в ходе судьбоносных событий, происходящих над ними в недосягаемых небесах Юпитера.
Два основных препятствия для установления прочного мира — это, во-первых, так называемый абсолютный суверенитет современных государств; во-вторых, влияние экономической взаимозависимости всех наций на современную иррациональную стадию политической эволюции, когда не существует какой-либо мировой политической организации, соответствующей мировому материальному единению.»
«С моей точки зрения, теорию и технику Ганди следует соотнести и прояснить томистским представлением о том, что главные проявления добродетели стойкости — это не нападение, но постоянство выдержки, терпения, страдания. Поэтому следует признать, что существуют два различных вида средств борьбы (понимаемой в самом широком смысле слова), как существуют и два вида стойкости и мужества — мужество тех, кто атакует, и мужество тех, кто претерпевает, сила принуждения или агрессии и сила терпения, сила, причиняющая страдания другим, и сила, обращающая их на себя. У нас есть как бы два различных инструмента, отражающие разные стороны нашей человеческой природы, хотя производимые ими звуки постоянно смешиваются: противостояние злу нападением и принуждением ведет, — в конечном счете и если это необходимо, — к пролитию крови других; а противостояние злу через страдание и терпение приводит, — в пределе, — к жертвованию собственной жизни. Именно к инструменту второго типа принадлежат средства духовной борьбы.
Эти средства духовной борьбы, присущие мужеству в терпении, соответствуют основному акту добродетели стойкости. И в силу того являются преимуществом “сильнейшего из сильных”, как учил Ганди. Эти средства, будучи наиболее трудным, в то же время по своей природе являются наиболее мощными.
Сам Ганди был убежден, что такие средства могут быть применены на Западе так же, как были применены на Востоке. Его собственные, выдающиеся по размаху и результатам усилия были приложены к созданию общественной системы терпения и добровольного страдания в качестве особого метода, или техники, политического действия. Люди, придающие большое значение духовным ценностям, будут ли они следовать методу Ганди или же какому-либо другому, еще не созданному методу, вероятно, волей-неволей придут к подобному решению проблемы. Я думаю, что такие средства духовной борьбы в первую очередь применимы в трех случаях: во-первых, в борьбе нации, подавляемой другой нацией и стремящейся обрести свободу (как в случае самого Ганди); во-вторых, в борьбе народа, стремящегося обрести контроль над государством или сохранить его (это касается непосредственно рассматриваемого нами предмета); в-третьих, в стремлении христиан изменить цивилизацию, сделав ее подлинно христианской, подлинно одухотворенной Евангелием. (Здесь мне хотелось бы заметить, что если бы христиански мыслящие партии, возникшие на политической сцене после Второй мировой войны, обладали более глубоким осознанием того, что люди ожидают от них, то данный аспект проблемы средств — открытие новой техники, сходной с техникой Ганди, — мог бы с самого начала завладеть их мышлением.)»
Тотальная война, абсолютное государство — монстры, порожденные Новым временем, временем отхода от христианства, забвения его, фальсификации его, а также и прямой борьбы с ним. В ответ на это христианский мир порождает в частности невиданную доселе идею «вечного мира» как идеала и как конкретной политической программы. лово Божье есть слово и о мире, о зле вражды, убийства, войны. Христианский мир, читая веками Слово Божье, выработал идею вечного мире, прекращения всех войн. В книге «Трактыты о вечном мире» собраны образцы этой идеи: трактаты Эразма, Крюсе, Пенна, Сен-Пьера, Руссо, Бентама, Канта, Фихте, Гердера, Гёрреса, Генца, Краузе, Малиновского.
Несколько цитат:
Из предисловия: «христианство выступало как антитеза античному мышлению, в целом положительно относящемуся к войне, проповедовало равенство, любовь, мир. И хотя утверждение христианства не привело к прекращению войн (а порой оно даже оправдывало кровопролития), в целом его появление и распространение знаменовало господство нового строя мысли. И в Средние века, и позднее многие ссылались на авторитет Священного Писания, содержащего, по их мнению, главные аргументы в пользу мира».
Эразм: «люди не стыдятся называть себя христианами, во всем расходясь с заветами Христа. Если проследить всю его жизнь, то чему учит она, как не согласию и взаимной любви? О чем его наставления и притчи, как не о Мире и взаимной любови? Когда великий пророк Исайя, исполненный святым духом, предрекал пришествие Христа, устроителя всех дел, разве он назвал его сатрапом, или разрушителем городов, или воителем, или триумфатором? Отнюдь нет. Так кем же? Князем Мира. В Священном Писании вестники Мира названы благочестивыми слугами Бога, так что легко догадаться, кем следует считать вестников войны. Услышьте, отважные воители, узрите, под чьими знаменами сражаетесь: конечно же — того, кто первым посеял раздор между Богом и человеком. Причиной всех бед, постигших род людской, послужил этот раздор. Всякий возвещающий о Христе возвещает о Мире. Всякий прославляющий войну прославляет Антихриста».
Пенн: «христиане одного и того же вероисповедания обагряют свои руки в крови единоверцев, причем они, как только могут, взывают к помощи и поддержке доброго и всемилостивого Бога, чтобы он держал их сторону при уничтожении их братьев. Между тем Спаситель говорил им, что он пришел к людям, чтобы спасти, а не лишать их жизни, чтобы дать и укрепить мир среди людей; и во всяком случае, если Он мог сказать, что хочет ниспослать войну, это была бы война подлинно священная, направленная против дьявола, а не против людей».
Как может быть использовано ненасилие в нашей обычной повседневной жизни? Чем мы должны пожертвовать ради достижения справедливости? Что поможет нам успешно достигнуть своих целей, оставаясь при этом в нравственном поле?
Курс лекций Демидовой по теории и практике ненасилия (видео, аудио, тексты) расскажет о ненасилии у Мартина Лютера Кинга, Махатмы Ганди, Льва Толстого и Ивана Ильина.
Первая лекция продемонстрирует на примере борьбы М. Ганди и М. Л. Кинга с несправедливостью, как возникали, выкристаллизовывались и применялись основные принципы ненасильственного сопротивления.
Вторая лекция посвящена русской революции 1905 г. Еще из школьных учебников мы знаем о первой «буржуазно-демократической революции 1905 г.», которая «пробудила к сознательной политической борьбе» миллионы рабочих и крестьян и проложила дорогу к революции 1917 г.
Но есть и другой взгляд: события 1905 г. рассматриваются как «освободительное движение», имевшее по преимуществу ненасильственный характер, что проявлялось и в целях, преследуемых боровшимися людьми, и в средствах достижения этих целей.
Как начиналось «освободительное движение» 1905 г.? Кто должен был возглавить его? Какова была динамика смертных казней в этот период? Почему ненасильственное взаимодействие народа и власти переродилось в насильственное?
Третья лекция посвящена толстовской концепции непротивления злу силой. Идеи Толстого были чрезвычайно популярны в начале XX в. — но вскоре после его смерти в России разгорелась кровавая революция и ужасающая гражданская война. Почему его проповедь ненасилия не смогла погасить «мировой пожар» большевиков?
Отдельный вопрос — соотнесение толстовских идей с христианством. Сам он считал их самой сердцевиной христианской морали, но многие церковные авторы выступали с критикой его идей. Почему возник этот спор, и в чем правота каждой из сторон?
Четвертая лекция излагает позицию Ивана Ильина в связи с ненасилием. Учение Льва Толстого о непротивлении злу насилием получило мировую известность и дало мощный толчок массовой ненасильственной практике. Однако многие, от Владимира Соловьева до веховцев, критиковали его учение.
Наиболее полно эта критика представлена в книге Ивана Ильина «О сопротивлении злу силой». Ильин обвиняет Толстого в фактическом отрицании духовных начал жизни, примиренчестве и попустительстве злу.
Насколько это справедливо? Возможна ли победа над злом только духовными средствами? Лежит ли на Толстом вина за победу революций в России?
Пятая и заключительная лекция курса посвящена проблеме сопротивления злу, как она представлена в книге известного русского мыслителя Ивана Ильина «О сопротивлении злу силой».
Книга Ильина вышла в Берлине в 1925 г. Его полемика с Толстым определила направленность философских дискуссий в среде российской интеллигенции первой трети XX в. о возможности применения силовых методов в политике. Не ограничившись критикой толстовского учения, Ильин провел детальный анализ проблемы и показал, что не всякое применение силы есть зло, и пресечение злодейства посредством силы не является злом или увеличением зла.
Книга породила обширную полемику и в России и за рубежом. Что такое добро и зло? В чем разница между «применить насилие» и «заставить? Чем духовная любовь отличается от мирской? Может ли человек, стремящийся к нравственному совершенству, не сопротивляться злу мечем и силой? Является ли силовая борьба со злом духовным компромиссом?
Номер журнала «Фонаря Диогена» посвященный «Проблеме Чужого в философии, богословии и современной жизни» — современные теология и философия о вражде и ненависти. В частности здесь есть статья Хоружего о антропологии вражды и ненависти на материале украинофобии; есть великолепная статья о рождении толерантности в восточнохристианских теориях и практиках: открытость каждому и любому чужому есть императив христианского Востока: на христианском Востоке рождается то, что ныне мы ассоциируем с секулярным Западом. Короче говоря: выработанный христианством арсенал теоретических и практических средств предотвращения вражды и ненависти. Темы номера: Другой – Чужой – Враг: антропология замыкания и ненависти; антиохийские корни европейского словаря гостеприимства; радикальное демократическое неповиновение: «нелегалы» как сомнительный политический субъект; Феномен Чужого в понимании мигрантов в странах Европы; субъективируя «Другого»? Практики критикующего искусства, миграционная политика и публичное пространство Европы; богословское понимание гостеприимства; «Ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13:14): Ксенитейя и филоксения в православной традиции.
«Ненасилие как мировоззрение и образ жизни» — сборник текстов о разных эпохах, направлениях и формах ненасилия: отношение ранних Отцов Церкви к проблеме насилия, ненасилие в нонконформистских христианских движениях, ненасилие в XX веке (в частности в русской философии), ненасилие в индийской и суфийской духовности и др. Цитаты:
«Христиане совершили подлинный переворот в отношении к насилию. Античность не знала такого глубокого отвращения к силе и пролитию человеческой крови. Напротив, сила обожествлялась. Особенно это видно в культе эллинистических царей, а затем римских императоров. Как замечал св. Иероним, заблуждение язычников заключалось в том, что «всякого человека, возвышавшегося над ними, они считали богом»3.
Христианство предлагало совершенно иной путь. Личность живого, «смиренного сердцем» Бога, принявшего человеческий образ, Бога, который, как раб, умер на кресте среди разбойников и воскрес «в третий день по Писаниям», стояла в самом центре апостольской проповеди. И перед этим смирением, кротостью и всецелым упованием на силу Божию не смогла устоять вся мощь Римской империи, властители которой на протяжении около двухсот пятидесяти лет пытались искоренить последователей новой веры.
по убеждению раннехристианских авторов, в своей частной жизни христианин должен следовать принципам полного ненасилия. Его единственной надеждой и примером является Сам Господь Иисус Христос.
Любовь к врагу была бы невозможна, если бы она не соответствовала сути Самого Бога и если бы Он не давал человеку сил следовать этим путем. Но любить врага немыслимо, если его личность не столь же драгоценна, уникальна в глазах Бога, как и личность оскорбленного. Причем это трепетное отношение к врагу мало должно зависеть от его нынешнего нравственного состояния. Только тогда возможна та жертвенная позиция, о которой Иисус Христос говорит в Евангелии. Лишь она содержит в себе возможность подлинного примирения. Следуя этим принципам, которые в то же время суть законы Царства Божьего, христианин подготавливает свою душу к «жизни будущего века». И в этом для него заключается величайшая надежда и радость даже среди страданий временной жизни.
даже автор «теории справедливой войны» Августин воспринимал войну как трагедию, как несчастье, как следствие греха, а Василий Великий требовал от пришедшего с войны покаяния.»
«Этика ненасилия». Под ред. А.А.Гусейнова и Р.Г.Апресяна. Оглавление:
РАЗДЕЛ I. Понятие ненасилия
Предисловие
Госс Ж. Ключевые представления гуманистического и христианского ненасилия
Гусейнов А.А. Ненасилие и перспективы общества
Холмс Р. Ненасилие как моральный принцип
Шарп Дж. Прагматическая ненасильственная борьба: лучшее решение острых политических и этических конфликтов?
Гжегорчик А. Социальные мотивации и воздействия
Лазари-Павловска И. Почему — не насилие?
Апресян Р.Г. Ненасилие — с этической точки зрения
РАЗДЕЛ II. Ненасилие и глобальные проблемы человечества
Степин B.C. Перспективы цивилизации: от культа силы к диалогу и согласию
Патридж Э. Примирение с планетой: ненасилие и глобальные экологические проблемы
Головко Н.А. Политика ядерного сдерживания — источник зла и насилия
РАЗДЕЛ III. Ненасилие и самосовершенствование личности
Ванье Ж. Корни ненасилия — сердце человека
Архимандрит Платон. Порядок мира — в Боге и в человеке
Иванов В.Г. “Не убий” — от заповеди к принципу жизни
Петропавловский Р.В. Для ненасилия нужна зрелость
РАЗДЕЛ IV. Идеи ненасилия в истории общественной мысли
Лувсанцэрэн Г. Идеи ненасилия и миролюбия в традициях буддизма
Мелешко Е.Д. Принцип непротивления в нравственно-религиозном учении Л.Н.Толстого
Коновалова Л.В. Проблема ненасилия в системе “Живой этики” Рериха
Хэниган Дж. Мартин Лютер Кинг и Махатма Ганди: требования и пределы ненасилия как метода социальных изменений
Степанянц М.Т. Философия ненасилия (размышления Ганди и его экспериментах)
РАЗДЕЛ V. Исторический опыт и технология ненасильственной борьбы
Запасник С. Вопрос эффективности ненасильственных действий
Согомонов Ю.В. Опыт ненасильственного сопротивления сталинизму
Штернштайн В. Роль насилия и ненасилия в достижении социализма
Дитс Р. Глобальное развитие движения активного ненасилия
Кроуэлл Дж. Ненасильственное гражданское сопротивление против внешней агрессии
Де Рузе Ф. Военные действия против ненасильственного гражданского сопротивления
Перри К. Опыт ненасилия в британском движении за мир в 80-ые годы
Мамед-заде И.Р. Политико-этический конфликт сквозь призму этического анализа
Госс-Майер X. Методология практического ненасилия (с историческими примерами)
«Творческое, освобождающее, самоотверженное ненасилие находится в центре христианской этики, даже если учесть, что в истории христианской церкви эти ценности не раз оказывались попранными. В Библии прослеживается педагогика прогрессивного понимания путей и средств преодоления насилия и его корней, понимания, которое достигает кульминационного пункта в учении и жизни Иисуса Христа.
Что такое “Шалом”? Шалом (мир) – это образ справедливого и умиротворенного общества и человечества. Шалом означает примирение между всеми людьми, примирение между Богом и человечеством, гармонию между человеческой расой и всем тварным миром. Чтобы приблизиться к этой универсальной гармонии, к этому примирению, и человек, и общество должны обратить себя к божественному закону, т.е. быть справедливыми и признавать новое измерение человеческих отношений: “Возлюби ближнего своего как самого себя” (Золотое правило).
Что это значило для народа Израиля?
Поклонение только одному и Единственному Богу Справедливости; Правды и Любви (Яхве), отказ от поклонения богам силы, богатства, господства, воинственности.
Безусловное уважение к человеку: “Не убий!”
Обеспечение основных человеческих прав слабых, обездоленных, неимущих, иноземцев, рабов – наравне со всеми другими членами общины.
Гарантия экономической справедливости для всех людей народа Израиля. Это означало справедливое распределение земли и благ, которые рассматривались как дар Божий, доступный всем. Обеспечение социально-экономической справедливости и социального мира благодаря празднованию каждые 50 лет Юбилейного года – года прощения и примирения между всеми людьми народа Израиля, перераспределения благ и земли. Эта идея преодоления насилия и установления мира на основе справедливости внутри общества была важным шагом в развитии человечества; они заключала в себе новый уровень развития культуры. Это был первый шаг в раскрытии ненасильственной Любви к Богу как необходимой основы примиренного человечества.
По этому пути вел народ Израиля Яхве (Бог), который считался близким людям и воспринимался ими как Бог, существующий для них. Такое доверительное отношение позволяло преодолеть страх и связать свою уверенность не с вооруженной обороной, а с силой Правды, Справедливости и Любви к Богу, который являл себя через людей Израиля.
Иисус Христос в своем учении и в жизни открыл еще два измерения Любви и Правды, которые необходимы для подлинного преодоления несправедливости и насилия и обретения мира.
Иисус призывал к Всеобщей Любви: все люди созданы одной и той же любовью Бога; поэтому все они обладают достоинством и должны быть безусловно уважаемы. Это значит, что надо уважать и тех, кто не уважает себя: “Возлюбите врагов ваших, благоволите к ненавидящим и преследующим вас”, – говорится в Нагорной проповеди. Благодаря этой всеобщей любви утверждается единство человечества, творимое благодаря присутствию Бога в каждом человеческом создании. Это предполагает решительный отказ от всех форм насилия и несправедливости, даже так называемую “справедливую оборону” и талион.
Благодаря этой любви к врагу Иисус разорвал спираль насилия. Он отказался продолжить насилие, но преодолел его благодаря силе любви и правды. Он открыл таким образом совершенно новый путь преодоления зла и несправедливости – путь, по которому ведет человека его совесть. Он учил не отвечать злом на зло, но преодолевать зло с помощью правды, справедливости и добра. И он явил примеры этой освобождающей силы в условиях оккупированного, подчиненного Израиля: “Если вас ударят по правой щеке, подставьте левую (пощечиной господин наказывал подвластных ему людей), и это значит:
– не подчиняться несправедливости, отказываться от пассивности и страха, сопротивляться;
– не прибегать к ответному насилию;
– подставляя “левую щеку”, обращаться к совести господина силой правды. Принуждать противника к изменению.
Это ненасильственное сопротивление предполагает освобождение как угнетенного, так и угнетателя. Такой подход также предполагает прощение и возможность примирения под знаком справедливости.
В этой ненасильственной борьбе раскрывается еще одно измерение любви, которое обнаружил Иисус в конце своей жизни своим учением и своей деятельностью: это – самоотверженная любовь. Иисус Христос не отвечал на несправедливость людей ответным насилием. Самоотверженная любовь была его ответом. Справедливый Бог во Христе заплатил цену за освобождение человечества от несправедливости и насилия. Неистово обвиняя несправедливости своего времени и говоря правду, Иисус был готов скорее отдать свою жизнь, чем взять чужую.
Христиане призваны воплотить в жизнь эту освобождающую, самоотверженную любовь в отношении ко всем и во все времена. Они призваны воплощать освобождающую силу активного ненасилия посредством мудрой силы любви, которая может быть открыта им в каждой конкретной ситуации.»
«Пацифизм в истории. Идеи и движения мира» — коллективная монография о истории пацифизма от древности до наших дней в Европе, Азии и Америке. Оглавление:
Чубарьян А. О. Введение
Уколова В. И. У истоков пацифизма
Павлова Т. А. Джордж Фокс, ранние квакеры и проблемы пацифизма
Чудинов А. В., Андерсон К. М. Антивоенные идеи европейской общественной мысли XVIII — начала XIX века
Купер С.Деятельность европейских обществ мира (1815-1871)
Гросси В.Пацифизм: долгий путь к созданию доктрины (1867-1902)
Ёкота-Myраками Т.Лев Толстой и пацифизм: со сравнительной и «генеалогической» точки зрения
Рыбаков Р. В. Ненасильственная борьба за мир без насилия (Ахимса в индийской традиции и в учении М.К.Ганди)
Плешаков К. В. Универсальный пацифизм Кан Ювэя
Илюхина Р. М. Многоликий пацифизм
Кудрина Ю. В. Некоторые проблемы скандинавского пацифизма времен первой мировой войны (датская модель)
Холь К. Пацифизм в Веймарской республике
Роббинс К. Проблемы мира и войны в Великобритании (1919-1939 гг.)
Чэтфилд Ч. Альтернативные антивоенные стратегии 30-х годов в США
Вайсс М. Французский пацифизм в 30-е годы
Цитаты:
«Вопрос о мире — один из ключевых в христианстве. Формирование христианского пацифизма традиционно и совершенно справедливо связывается прежде всего с ранним христианством. Христос стал мерой мира, истинно по-божески дарованного им человечеству. Мир — благоволение господне, он принадлежит на Земле всем, внявшим Благой вести и отмеченным божьей благодатью. «Мир оставляю вам, мир мой даю вам; не так, как мир дает, я даю вам» — говорит Христос5. Мир величайший дар, который Христос приносит людям: «Слава в вышних Богу, и на земле мира, в человеках благоволение», мир принадлежит людям так же, как Слава — Господу.
Следует обратить внимание на то, что в этой своей апологии миру евангельское Слово как нельзя более близко к ветхозаветной традиции. Ветхий Завет, пронизанный идеей «браней господних», борьбы против язычников, тем не менее основой своей имеет идею мира, мира не в традиционном человеческом понимании как антитезы войне, но мира как исконного союза между Богом и человеком, как высшего закона существования человечества.
В Ветхом завете понятия «berit» и «solom» — союз и мир — взаимно дополняют друг друга, образуют единое целое, освященную систему сакральных ритуальных и этически-правовых норм. Реализация этого мира, явленного также и в «горизонтальном» плане — между людьми, составляет истинный двигатель Священной истории. Это особенно ясно проявляется как в жизни «праотцев», пророков (вспомним хотя бы Моисея, так и в истории «богоизбранного народа».
В евангельской традиции речь идет о духовном борении, с помощью которого Бог приобщает человека к союзу с Собой. Такое приобщение носит характер эсхатологический. Не случайно христиане первых веков нашей эры были противниками войны в ее мирском понимании, уклонялись от воинской службы, ибо они «не от мира сего». Следуя путем Спасителя, мученики подражали ему.
Стержень христианства — глубоко интимное, личностное отношение между Богом и человеком. Не случайно гуманистическая суть христианства выражена в постулате столь всеохватывающем, сколь и кратком: «Бог есть любовь». Истинный христианин не может находится в состоянии конфронтации со своим Богом, отсюда постоянный поиск мира с богом и как отражение его — мира в собственной душе. He случайно Христос Спаситель по воскресении обращает к своим ученикам слова «Мир вам».
Именно Божий мир призван был, по мнению духовенства, спасти человечество или приуготовить его к достойной встрече конца мира — Страшного суда. Ревнители Божьего мира взывали к людям с требованием прекратить взаимные распри, утишить злобу, порождающую разбой и взаимную ненависть, прекратить насилие, объединиться в единое сообщество — христианский мир, где каждому человеку нашлось бы соответствующее ему место.
Так, например, в трактате о Божьем мире, провозглашенном в Шарру в 989 г., предаются анафеме разного рода нарушители спокойствия церкви и общественного согласия, а в трактате о Божьей справедливости (1054 г.), принятом на соборе в Нарбонне, убийство христианина квалифицируется как «пролитие крови самого Христа», т. е. как величайший грех15.
Полагаясь на милость Божию, духовенство, однако, решило прибегнуть и к «организационным мерам». По всей Европе стали устраиваться съезды духовных и светских лиц, которые после долгих дебатов, как правило, давали торжественные клятвы хранить «Божий мир». Типичным для таких клятв было включение в них формулы типа: «Отныне никто не должен врываться в церковь, оскорблять монахов, хватать крестьян, грабить купцов, отбирать скот». Защите подлежали все слабые, прежде всего женщины и дети. Мир мыслился не только как преодоление войны «всех против всех», но в первую очередь как неотъемлемое условие спасения христианского сообщества, его земного выживания и дарования ему жизни вечной. Воскресало почти забытое, но принципиально важное для христианства понимание мира как главной формы союза человека с богом. Любопытно, что при такой трактовке обращалось большое внимание не на индивидуальное отношение бог — человек, но на договор между человеческим, христианским сообществом и богом. По существу впервые была столь отчетливо провозглашена идея: мир есть непреложное условие выживания человечества (в преддверии третьего тысячелетия эта идея отстаивается с еще большей болью и страстью, чем в преддверии тысячелетия второго). Широко распространилась практика заключения договоров о «вечном мире». Сеньоры и вассалы, клирики, государства и феоды осуждали войну, давали клятву не развязывать военных действий и силой останавливать тех, кто будет продолжать усобицы и распри.
В движении за Божий мир можно лишь обнаружить характерные черты пацифизма, которые в дальнейшем получат развитие на европейской почве. Речь идет прежде всего о его основных идейных постулатах — отрицании войны и провозглашении мира высшей ценностью, Божественным даром и главным условием сохранения человека как истинного творения Божия; поддержании мира как долге христианского человечества перед будущим (в данном случае этот тезис естественно приобретал эсхатологическую окраску). Утверждалась необходимость поддержания мира всеми доступными средствами, в том числе с помощью государства и системы договоров; а также личная и правовая ответственность договаривающихся сторон за поддержание мира. Общественная и личная безопасность провозглашались одним из главных компонентов Божьего мира, сохранения союза между богом и человеком. Звучали призывы к объединению различных сословий в борьбе за мир, к сохранению мира «всем миром», ненасилию по отношению к наименее защищенным членам христианской общины.»
«Принципы ненасилия: классическое наследие» — сборник со следующим оглавлением:
Введение. В. М. Иванов
Проблема ненасилия в восточных религиозных традициях. В. И. Корнев
Христианство и ненасилие. В. М. Иванов
Учение Л. Н. Толстого о непротивлении злу насилием, изложенное в изречениях. Е. Д. Мелешко
Ненасильственное сопротивление Махатмы Ганди. О. В. Мартышин
Пацифизм и ненасильственная альтернатива в истории. Р. М. Илюхина
Контуры ненасильственного мира. Т. А. Алексеева
Заключение. В. М. Иванов
Цитата:
«Давид, например, не мог строить Храм, поскольку пролил кровь (1 Пар. 22.8). В книге Исайи появилось крылатое выражение: «И перекуют мечи свои на орала» (2.4). В книгах Исайи и Иеремии также появляется понятие «шалом», означающий не только отсутствие оружия, но и наличие духа блага и гармонии.
Раннее христианство переняло из поздне-иудейской традиции прежде всего дух самопожертвования, жертвенной любви: «Люби ближнего твоего, как самого себя» (Лев. 19.18). Завет, оставленный древними иудеями, трансформировался в раннем христианстве в заповедь: «Любите врагов ваших… и молитесь за… гонящих вас» (Матф. 5.44). Именно данная заповедь послужила основой для дальнейших поисков ненасильственного разрешения социальных конфликтов. Отказ служить в римской армии, носить оружие в полной мере соответствовал евангельским заповедям.
Пацифистские идеи ненасилия отчетливо просматривались в раннем христианстве и интерпретировались в ряде случаев как отказ от участия в войне. Широко известная Нагорная проповедь Христа, принцип перековать «свои мечи на орала, а копья — на серпы» отражались, например, в форме отказа раннехристианских общин от службы в римской армии. «Если все будут поступать как христиане, — писал римский философ Цельс, — то император останется один и все на земле быстро перейдет в руки диких и жестоких варваров».
Несмотря на то что переход христианства в ранг государственной религии ознаменовался отказом от абсолютного пацифизма и ненасилия и принятием концепции «справедливых» войн, подробно разработанной Амвросием и Августином, в недрах христианской церкви постоянно возрождались ереси, исходящие из того, что «война и насилие являются всегда грехом», как утверждал Фома Аквинский.
В то же время и официальная церковь никогда не отказывалась от постулатов христианства, зафиксированных в священных книгах.
Немалую роль в переориентации взглядов официальной церкви как на Востоке, так и на Западе сыграло переосмысление роли ядерного оружия в мире. Ядерное оружие способно привести к гибели всю человеческую цивилизацию, и в этой ситуации теряет смысл само понятие «справедливая война». В этой обстановке христианство опять вспоминает то, с чего оно начиналось, и опять призывает к ненасилию.»
«Традиции ненасилия в истории культуры» — монография Ольги Шаховой о теориях и практиках ненасилия в христианстве, даосизме, джайнизме, буддизме, на Востоке и Западе в XIX-XX вв. Цитаты:
«Обращает на себя внимание ответ Иисуса на вопрос «Кто мой ближний?». Оказывается, ими для человека являются не только его непосредственные родственники и те, кто любят его самого и оказывают ему милость, но и проклинающие, ненавидящие, обижающие (Мф. 5: 44. Лк. 10: 29—37); сточки зрения евангельской этики «любить только тех, которые вас любят, не есть подвиг, достойный награды Отца Небесного» (Нагорная проповедь Спасителя, 1991, с. 19). Такое широкое значение, придаваемое понятию «ближний», не случайно, как не случайно и требование отношений любви между людьми. Эти два аспекта — прямые следствия понимания Бога как совершенного Отца. Действительно, будучи детьми одного Отца, все люди становятся братьями, ближними: «…все вы братья… один у вас Отец, Который на небесах» (Мф. 23: 89). Именно поэтому они и должны любить друг друга, тем более, что их любит Отец, которому они стремятся уподобиться.
Между тем мир, в который пришел Христос и о котором он свидетельствовал, далек от совершенства. Итак, очевидно глубокое противоречие между должным и сущим, несоответствие желаемого действительному. Способ же преодоления данного конфликта указан в самом содержании идеала. Признав неправедность своей настоящей жизни, люди должны прежде всего принять Бога как совершенного Отца. Согласно Евангелию от Матфея Христос призывал: «Вы слышали, что сказано: око за око, и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два» (Мф. 5: 38—41).
Благодаря любви становится возможным то отношение к другим людям, к которому призывал Христос в своей проповеди: не гневаться, не противиться злому, любить врагов, давать просящему и т. п. Тем самым Он, как писал Иоанн Златоуст, определяет степени добродетели, ведущие к «высоте любомудрия»: «…первая степень — не начинать обиды; вторая, — когда она уже причинена, не воздавать равным злом обидевшему; третья — не только не делать обижающему того, что ты потерпел от него, но и оставаться спокойным; четвертая — предавать себя самого злостраданию; пятая — отдавать более, нежели сколько хочет взять причиняющий обиду; шестая — не ненавидеть его; седьмая — даже любить его; восьмая — благодетельствовать ему; девятая — молиться о нем Богу». Это повеление велико и требует мужественной души и великого подвига, поэтому и награда обещана соответствующая — подобие Богу, «сколько сие возможно для человеков».»
«Долгий путь российского пацифизма. Идеал международного и внутреннего мира в религиозно-философской и общественно-политической мысли России» — труд, созданный международным коллективом исследователей, принадлежит к новому направлению в исторической науке — так называемым “peace studies”, изучению теории и практики мирной доктрины. Уникальной его особенностью является попытка показать историю российской мирной идеи в ее международном и внутреннем аспектах, охватив при этом практически все этапы развития отечественной истории, от древнейшего периода до наших дней. Цитата:
«Святые, стяжавшие внутренний мир, по данным агиографической литературы, почти всегда становились миротворцами как в частной, так и в политической жизни древней Руси. Мир, как внутренний, так и внешне достигался ими в результате отказа от борьбы за власть, богатство, защиту своей чести — т. е. от мирских благ во имя благ небесных. Русские святые, бережно сохраняя заветы древних отцов, в личном подвиге достигали мирного устроения души. Своей жизнью они свидетельствовали о том, что только отказавшись от эгоистических устремлений, от жизни “по стихиям мира сего”, утверждая себя в любви к Богу и ближнему, человек может победить зло — не сразить его мечом, но вобрать его в себя и усилием веры и любви растворить, не выпустить на волю и тем самым увеличить сумму добра в этом мире.»
Оглавление:
Брок П. Введение
Глава I. Истоки
Щапов Я. Н. Идеи мира в русском летописании XI-XIII веков
Малахова Н. П. Идеи мира в русской агиографической литературе
Ягодовский А. П. Идеал мира в литургической практике Русской Православной церкви
Глава II. Эволюция идей мира в XVII-XIX вв.
Пушкарев Л. Н. Думы о мире в русском фольклоре и в общественной мысли XVII-XVIII вв.
Рудницкая Е. Л. Идея мира в русской общественной мысли XIX века
Бори П. Ч. Развитие идеи ненасилия: “непротивление” у Льва Толстого
Ломунов К. Н. Апостол ненасилия
Глава III. Противники войны по мотивам совести в Российской Империи
Брок П. Русские сектанты-пацифисты и военная служба 1874-1914 гг.
Иникова С. А. История пацифистского движения в секте духоборцев (XVIII-XX вв.)
Тарасов К. Канадские духоборы как миротворцы
Клиппенштейн Л. Отказ от военной службы по мотивам совести в меннонитских общинах царской России
Хайнц Д. Адвентисты Седьмого Дня и отказ от участия в военных действиях в Российской Империи
Глава IV. Международные аспекты российского миротворчества на рубеже XIX и XX веков
Илюхина Р. М.,Сдвижков Д. А. Российский пацифизм и западное миротворчество в начале XX в.
Данген П. ван ден И. Блох и Я. Новиков — российские миротворцы на рубеже столетий
Шалимов О. А. В плену у фурии войны (Антимилитаристский протест художника В. В. Верещагина)
Хайцман В. М. Гаагская конференция мира 1899 г. и идеи пацифизма
Глава V. Противники войны по мотивам совести в Первую мировую войну и в первые годы Советской власти
Антивоенное воззвание толстовцев (публикация Р. М. Илюхиной)
Павлова Т. А. “Всеобщий примиритель” (тема войны, насилия и революции в жизни и творчестве М. Волошина)
Саватски У. Пацифисты-протестанты в Советской России между двумя мировыми войнами
МакФадден Д. От квакерского служения к квакерскому присутствию: квакеры в Советской России, 1917-1927
Гетель Е. И. Объединенный Совет религиозных общин и групп как одно из проявлений русского религиозного пацифизма
Глава VI. Независимые миротворческие идеи и группы в период “холодной войны”
Адамович Алесь Пацифизм “шестидесятников”
Телюкова Т. И. Московская группа “Доверие”
Илюхина Р. М., Павлова Т. А. Независимые миротворческие движения в период тоталитаризма
Заключение. Ненасильственная альтернатива в России и пацифизм
«Ненасилие: философия, этика, политика» — коллективная монография. Авторы: А.А.Гусейнов, В.С.Степин, Ж.Госс, Р.Холмс, Р.Г.Апресян, Л.П.Буева, А.Гжегорчик, Х.Госс-Майер, И.Лазари-Павловска, Я.Купцова, Дж.Кроуэлл, Ф.де Рузе, И.Н.Михеева, Дж.Шарп. Оглавление:
Введение. Техногенная цивилизация: от культа силы к диалогу и согласию
Часть I. Понятие ненасилия
1.Ключевые понятия гуманистической и христианской концепции ненасилия
2.Ненасилие как моральный принцип
З.Ненасилие и права человека
4.Ненасилие — новая перспектива общества
5.Несостоятельность аргументов в пользу насилия
Часть II. Ненасильственные действия
1.Мотивация и техника ненасильственных действий
2.Формы и методы групповых ненасильственных действий
З.Этика гражданского сопротивления
4.Подготовка к ненасильственной деятельности
5.Как нация может защитить себя ненасильственными средствами: гражданское сопротивление против внешней агрессии
6.Как нация может защитить себя ненасильственными средствами: военные действия против гражданской защиты
Часть III. Ненасильственная политика
1.Может ли политика быть моральной?
2.Роль силы в ненасильственной борьбе
Заключение
«МИР/PEACE: альтернативы войне от античности до конца второй мировой войны» — комментированная антология различнейших текстов, посвященных поискам человечества путей мира: предотвращения войн, мирному сосуществования, не-насилию и пр.: от античных текстов до партийных, дипломатических текстов XX в, включая ветхозаветные и новозаветные тексты, раннехристианские тексты, христианские средневековые (включая древнерусские) тексты, христианские тексты Нового Времени.
«Жить мирно посреди насилия: пророческое свидетельство слабости» — книга Жана Ванье, основателя движения «Ковчег», организующего общины по всему миру для людей с заболеваниями нервной системы и Стэнли Хауэрваса, известного философа и богослова. Ванье видит мир сей как мир разделения: разделения между власть имущими и бесправными, богатыми и бедными, сильными и слабыми, здоровыми и больными. Иисус пришел в мир, чтобы уничтожить разделения, принести единство и мир. Иисус пришел к нищим, слабым, угнетенным. Община, жизнь-вместе-во-Христе — вот та реальность, где преодолевается разделение. Община — место радости и праздника, полноты жизни: «может быть, самое важное — это научиться строить общины празднования». Ванье в предисловии к русскому изданию пишет:
«[В этой книге] не затрагивается вопрос о ненасилии как пути преодоления насилия в политическом устроении общества.
По мере того, как я становлюсь старше, я все яснее вижу ту истину, которая отстаивается в этой написанной почти десять лет назад книге. Мир может наступить в этом мире только тогда, когда каждый из нас — именно, каждая личность — воспримет всерьез весть о мире, которую провозгласил и явил жизнью Иисус: «Любите друг друга, как Я возлюбил вас» (Ин. 15:12). Как мы можем прийти к тому, чтобы любить друг друга? Как мы можем приблизиться к тому, чтобы поверить, что нас самих любят?
Радушно принимая самых отверженных, становясь их друзьями, мы все учимся (если только прислушиваемся к своему внутреннему голосу) принимать нашу собственную сломленность. Мы вступаем на путь разоружения наших сердец и становления более человечными. К этому пути призван каждый из нас. «Блаженны миротворцы, — говорит Иисус, — ибо они будут наречены сынами Божиими» (Мф. 5:9).»
«Философия войны и мира, насилия и ненасилия» — сборник со следующим оглавлением:
Введение
Часть I. Современная философия войны и мира, насилия и ненасилия
Глава 1. Философское понимание насилия и ненасилия (С.Н. Борисов, В.П. Римский)
Глава 2. Сила, ненасилие и прекращение насилия (Петар Боянич)
Глава 3. Война и мир, насилие и ненасилие в практиках мировых религий: история и современность (С.В. Резник)
Глава 4. Как (и когда) положить конец войне (войнам)? (Петар Боянич)
Глава 5. «Голая жизнь», мифологическое насилие и война (С.Н. Борисов, В.П. Римский)
Глава 6. Мистики насилия: от Гегеля к В. Беньямину и А. Кожеву (С.Н. Борисов)
Глава 7. Социально-философские и морально-этические аспекты насилия и ненасилия: марксистская версия (Н.П. Рагозин, В.П. Римский, К.Е. Мюльгаупт)
Глава 8. Тоталитарное насилие и человек массы (В.П. Римский, О.Н. Римская)
Глава 9. Практики насилия, войны и террора (A.B. Артюх, О.С Борисова, С.Н. Борисов)
Глава 10. Насилие, экстремизм, радикализм и терроризм: политикоюридические, религиозные и экзистенциальные смыслы (A.B. Борисовский, О.В. Ковальчук, A.B. Римский)
Глава 11. Практики безопасности в культуре: насилие и ненасилие (И.Е. Белогорцева, Д.А. Белогорцев, А.М.Дмитраков)
Часть II. Война и мир, насилие и ненасилие в контексте творчества и учения Л.Н. Толстого
Глава 1. Учение Л.Н. Толстого о непротивлении: политические, религиозно-философские и литературные контексты (В.П. Римский, СВ. Резник, К.Е. Мюльгаупт)
Глава 2. Экзистенциальные истоки анархических воззрений Л.Н. Толстого (В.В. Bapaea, М.Н. Киреев)
Глава 3. И.А. Ильин vs Л.Н. Толстой: философские смыслы полемики (В.П. Римский, К.Е. Мюльгаупт)
Глава 4. Концепт «религиозность» в творчестве Л.Н. Толстого (Е.И. Аршин)
Глава 5. Опыт зла в религиозно-нравственном учении Л.Н. Толстого (Е.Д. Мелешко, В.Н. Назаров)
Глава 6. Основные модели нормативной этики в философском наследии Л.Н. Толстого (A.B. Прокофьев)
Глава 7. Л.Н. Толстой и плоды русского Просвещения (Г.Ф. Перетятътн)
Глава 8. Лев Толстой: революция эпохи и ее образ в зеркале культуры (СВ. Резванов, Л.А. Резванова)
Глава 9. Парадоксы эстетики Л.Н. Толстого (В.Ю. Даренстй)
Глава 10. Исповедь и проповедь в публицистике Л.Н. Толстого (И.Ф. Салманова)
Глава 11. Толстовское измерение личности и творчества И.А. Бунина (С.И. Курганский, М.А. Кулабухова)
Глава 12. Исповедь исповедника: «красная нить» толстовства в дневниковой прозе русских советских писателей (С.П. Щавелёв)
Вместо заключения. Свобода и насилие в постсекулярном мире (СН. Борисов, В.П. Римский)
«Миротворчество и христианское разрешение конфликтов» — сборник текстов авторов-меннонитов: библейская идея примирения, Библия о примирении, избранные тексты из Библии на тему конфликта, конфликт и миротворчество, понимание конфликта: опыт, структура и динамика, неуправляемый конфликтный цикл, представление о конфликте и его преобразование, уровни сложности конфликта в церкви, теология примирения, ступени активного слушания, навыки сотрудничества, система урегулирования конфликтов, модель миротворчества, гнев и прощение, сильные эмоции: ненависть, гнев, любовь, методы разрешения конфликтов и церковное руководство, библейские модели руководства: учение Иисуса, отношение Иисуса к власти и др.
«Есть у меня мечта… Избранные труды и выступления» — сборник текстов, выступлений Мартина Лютера Кинга, великого христианского пастыря и проповедника, борца за гражданские права, борца против войны. Цитаты:
«Те из нас, кто уже нарушил молчание, знают, какие переживания это доставляет, но мы должны говорить. Со всем смирением, порожденным ограниченностью наших представлений, но говорить мы должны. Однако мы должны и радоваться, так как впервые в истории нашего народа столь значительное число религиозных лидеров решило выйти за рамки проповеди ничем не возмущаемого патриотизма и выступить с протестом, основанным на велении совести и уроках истории.
Возможно, среди нас рождается новый дух. Если это так, проследим тщательно за его проявлениями и помолимся, чтобы в нашем внутреннем «я» отозвались его веления, ибо в темноте, окружающей нас со всех сторон, мы страстно ищем новый путь.
За последние два года, с тех пор как я решился нарушить свое предательское молчание и начал говорить о том, что скрывалось в глубине моего пылающего сердца, когда я стал призывать к полному прекращению разрушительной войны во Вьетнаме, многие спрашивали меня, разумно ли я поступил, избрав этот путь. В глубине их души не раз возникали вопросы: «Почему вы, д-р Кинг, говорите о войне? Почему именно вы присоединяетесь к голосам протеста? Ведь говорят, что борьбу за мир нельзя смешивать с борьбой за гражданские права». Не поврежу ли я этим делу своего народа, спрашивали меня? И когда я слышу этих людей, то часто, даже понимая причины их озабоченности, я не могу не чувствовать печали, ибо эти вопросы означают, что спрашивающие не понимают по-настоящему ни меня, ни моего призвания, ни моих обязательств. Их вопросы означают, что они просто не знают мира, в котором живут.
Возможно, что действительность предстала передо мной в еще более трагическом свете, когда мне стало ясно, что война не только сводит на нет надежды бедняков, но и посылает сражаться и умирать сыновей, мужей, братьев этих бедняков, причем доля их необычайно велика в сравнении с остальной частью населения.
По жестокой иронии судьбы мы наблюдаем по телевизору, как вместе убивают негры и белые и как они вместе погибают за государство, которое не в состоянии посадить их за одну и ту же школьную парту. Мы видим, как они, объединенные жестокостью в одно целое, жгут нищие деревушки.
Это безумие должно прекратиться. Мы должны остановиться сейчас. Я заявляю это как служитель Бога и брат всех бедных страдающих вьетнамцев. Я выступаю от имени тех, чьи земли опустошены, чьи дома разрушены, чья культура уничтожена. Я говорю от имени бедняков Америки, которые расплачиваются вдвойне: за разбитые надежды у себя дома, за смерть и разрушения во Вьетнаме. Я выступаю как гражданин мира — мира, который с ужасом взирает на то, какой путь мы избрали. Как американец, я обращаюсь к моему правительству. Инициатива в этой войне принадлежит нам. Мы должны взять на себя инициативу прекратить ее.»
«Одумайтесь!», «Христианство и патриотизм», «Патриотизм и правительство» — три классические антивоенные статьи Лва Толстого. «Философия» и «богословие» Толстого — конечно, страшный примитив; но, пожалуй, именно этим примитивом он и силен: это как бы такой детский, ангельский взгляд (знаменитое остранение) на жизнь: как странно, как страшно, что вот толпы вооруженных людей вдруг идут убивать других людей; как странно, как страшно, что они почему-то выполняют приказы какого-то неизвестного им человека («правителя»); война — зло; государство — зло; власть — зло; собственность — зло; патриотизм — гнусное оправдание зла; «истинного», «правильного» патриотизма не существует; патриотизм сам в себе, сам по себе — гнусность, глупость, мерзость, ложь, зло; пропагандисты — гнусные защитники зла; чиновники, капиталисты, журналисты — лишь банда злых людей; христианство — религия любви; надо слушать свою совесть, а не речи чиновников, ложь пропагандистов и пр. Было бы глупостью выступать против войн; нужно лечить не симптом, а болезнь: причина войн — государства, то есть шайки чиновников, капиталистов, пропагандистов, вооруженных насильников. Так, примерно, рассуждает ребенок-фантазер Толстой.
Толстого, конечно, вряд ли можно назвать великим мыслителем; он — великий писатель, великая личность, великая душа (если так можно выразиться), тем и сильны его статьи — Толстой просто описывает вот это: толпы людей по приказу каких-то других людей идут и убивают себе подобных: что это, зачем это, как это возможно? Он просто напоминает: различие войны и убийства — лишь в размере; он просто напоминает: христианство есть религия любви, кротости, мира. Это просто, это ясно, как ясен сам свет: тем страшнее, что такие простейшие, «детские» истины казались «подрывными». Толстой пишет:
«Опять война. Опять никому не нужные, ничем не вызванные страдания, опять ложь, опять всеобщее одурение, озверение людей.
Люди, десятками тысяч верст отделённые друг от друга, сотни тысяч таких людей: христиане, исповедующие закон братства и любви, как дикие звери, на суше и на море ищут друг друга, чтобы убить, замучить, искалечить самым жестоким образом.
Что же это такое? Во сне это или наяву? Совершается что-то такое, чего не должно, не может быть, — хочется верить, что это сон, и проснуться.
Но нет, это не сон, а ужасная действительность.
Все эти крики «ура», вся эта ужасная, отчаянная, не боящаяся обличения, потому что всеобщая, газетная ложь, всё это одурение и озверение, в котором находится теперь русское общество и которое передается понемногу и массам, — всё это есть только признак сознания преступности того ужасного дела, которое делается.
Непосредственное чувство говорит людям, что не должно быть того, что они делают, но как тот убийца, который, начав резать свою жертву, не может остановиться, так и русским людям кажется теперь неопровержимым доводом в пользу войны то, что дело начато.
И ошалевшие, озверевшие люди продолжают ужасное дело».
