на наш Телеграм
9 сентября — 195 лет со дня рождения Льва Толстого. По этому поводу собрали 12 материалов, где очень по-разному (но с христианских позиций!) анализируется жизнь, творчество и учение Толстого.
Сборник работ ведущих христианских философов России, посвященный религиозности Льва Толстого, написанный спустя два года после смерти писателя (1912 г.).
В особенности обращаем внимание на классическое исследование профессора Киевского духовной академии Василия Экземплярского, где тот ясно показывает, что в социально-экономическое учение Толстого не только православно, но просто-напросто совпадает с социально-экономическим учением святителя Иоанна Златоуста.
Тут содержание говорит само за себя:
С. Н. Булгаков. — Л. Н. Толстой
I. На смерть Толстого
II. Толстой и Церковь
III. Человек и художник
В. В. Зѣньковскаго — Проблема безсмертія у Л. Н. Толстого
Кн. Евг. Трубецкой — Споръ Толстого и Соловьева о государствѣ
В. И. Экземплярскій — Гр. Л. Н. Толстой и св. Іоаннъ Златоустъ въ ихъ взглядѣ на жизненное значеніе заповѣдей Христовыхъ
С. Н. Булгаковъ — Простота и опрощеніе
Андрей Бѣлый — Левъ Толстой и культура
Н. А. Бердяевъ — Ветхій и Новый Завѣтъ въ религіозномъ сознаніи Л. Толстого
А. С. Волжскій — Около Чуда (о Толстомъ)
В. Эрнъ — Толстой противъ Толстого
Павел Басинский. «Святой против Льва»
О вражде главного русского святого и главного русского писателя начала XX века.
«Почему и после своей смерти два великих русских человека словно продолжают спорить друг с другом, самим видом своих могил указывая на то, что истина может быть только одна и только они ее знали и даже теперь знают? А нам-то что делать? Нам, которые не согласны со словами Николая Лескова: «Нельзя одновременно любить Толстого и Иоанна Кронштадтского». Нам, тем, которые сомневаются и не знают, куда «приклонить главу». Разве нет ответа?»
Лев Шестов. «Добро в учении Толстого и Ницше»
Добро и Бог — это разные вещи. Моралист Толстой уводит от Бога. Имморалист Ницше к Богу приводит. Хватит искать добра — нужно искать Бога.
«Ницше был первым из философов, который осмелился прямо и открыто протестовать против исключительной требовательности добра, желавшего, чтоб вопреки всему бесконечному разнообразию действительной жизни люди признавали его “началом и концом всего”, как говорит гр. Толстой. Правда, Ницше видел одно дурное в “добре” и просмотрел в нем все хорошее, отступив тем самым от своей формулы — amor fati. Он иначе не мог чувствовать, как не может раскаявшийся грешник видеть в грехе что-либо иное, кроме ужасного. В этом вся сила и убедительность философии Ницше. Если б он остался справедливым, мы не поняли бы, о чем он говорит. Нам нужно было быть свидетелями той вражды, той ненависти, того отвращения, того ужаса пред “добром”, который был у Ницше, чтоб понять самую возможность его учения, чтоб признать законными известные настроения и разрешить им перейти в сознание, как принцип. Добро — братская любовь, – мы знаем теперь из опыта Ницше, — не есть Бог. “Горе тем любящим, у которых нет ничего выше сострадания”. Ницше открыл путь. Нужно искать того, что выше сострадания, выше добра. Нужно искать Бога».
Дмитрий Мережковский. «Толстой и Достоевский»
Толстой как ясновидец плоти, Достоевский как ясновидец духа.
«Достоевский верил в Бога не как фанатик и не как мальчик, даже не как Л. Толстой. Хотя, конечно, пережил не меньшие религиозные сомнения, чем он: такое горнило сомнения, через которое прошла осанна Достоевского, такой силы отрицания Л. Толстому и не снилось. Сравнительно с тем, что в этом отношении испытал создатель «Братьев Карамазовых», все религиозные боренья и муки Л. Толстого – просто игра. Ведь именно одним из тех, которые такие «бездны» веры и неверия могут созерцать в один и тот же момент, что, право, иной раз кажется, только бы еще волосок – и полетит человек «вверх тормашки», как выражается Черт Ивана, ведь одним из таких созерцателей обеих бездн был сам Достоевский. В эти мистические и метафизические бездны христианства Л. Толстой, как религиозный мыслитель, никогда не заглядывал, хотя бы уже потому, что для него они были «неинтересны», всегда шел он в сознании своем мимо них, прочь от них, по большим дорогам, по безопасной позитивной плоскости. Вера Достоевского стояла против всех сомнений не потому, что они были слабее, а потому, что сама вера была сильнее, чем вера Л. Толстого».
«Истоки душевной катастрофы Л. Н. Толстого» Иван Концевич
Толстой — не христианин, а адепт индийских доктрин.
Резко критическая работа по религиозной деконструкции идей Толстого. Здесь Толстой рассматривается не как еретик внутри христианства, а как один из первых проводников индийских доктрин в христианском мире, провозвестник широкой волны увлечения «Востоком», накрывшей Запад в XX в. Утверждается, что религиозность Толстого скорее буддийско-индуистского толка, а христианство, если и присутствует в его учении, то как риторический элемент.
«Религиозно-философские взгляды Л. Н. Толстого». Прот. Александр Мень
О Православии и толстовстве. Почему Церковь должна размышлять о Толстом, а Россия гордиться его богословием и философией, а не только художественными творениями.
«Человек, который большую часть жизни был проповедником евангельской этики, а последние 30 лет жизни посвятил проповеди христианского учения (как он его понимал), оказался в конфликте с христианской Церковью и в конечном счете отлученным от нее. Человек, который проповедовал непротивление, был воинствующим борцом, который набросился с ожесточением, я бы сказал, Степана Разина или Пугачева, на всю культуру, разнося ее в пух и прах. Человек, который стоит в культуре как феномен (его можно сравнить только с Гете, в Европе), универсальный гений, который, за что бы ни брался — пьесы, публицистика, романы, повести — всюду это мощь! — и этот человек высмеивал искусство, зачеркивал его и в конце концов выступил против своего собрата Шекспира, считая, что Шекспир зря писал свои произведения. Лев Толстой — величайшее явление культуры–был и величайшим врагом культуры».
Прот. Георгий Флоровский. «Лев Толстой как зеркало русской интеллигенции»
О том, почему Лев Толстой на самом деле не религиозен.
«В опыте Толстого есть одно решительное противоречие. У него несомненно был темперамент проповедника или моралиста, но религиозного опыта у него вовсе не было. Толстой вовсе не был религиозен, он был религиозно бездарен.
И когда, после своего «кризиса», Толстой продолжал искать веру, он в действительности не столько искал, сколько испытывал верования других, исходя из своих давних и не менявшихся предпосылок. Свое «христианское» мировоззрение Толстой извлек вовсе не из Евангелия. Евангелие он уже сверяет со своим воззрением, и потому так легко он его урезывает и приспособляет. Евангелие для него есть книга, составленная много веков тому назад «людьми малообразованными и суеверными», и его нельзя принимать все целиком. Но Толстой имеет в виду не научную критику, а просто личный выбор или отбор.
У Толстого было несомненное искание духовной жизни, но отравленное сразу же и искаженное его безудержной рассудочностью».
Василий Зеньковский. «Преодоление секулярной установки на почве позитивизма и морализма»
Толстой как дитя секуляризма и борец с ним.
«Значение Толстого в истории русской мысли все же огромно. Самые крайности его мысли, его максимализм и одностороннее подчинение всей жизни отвлеченному моральному началу довели до предела одну из основных и определяющих стихий русской мысли. Построения толстовского «панморализма» образуют некий предел, перейти за который уже невозможно, но, вместе с тем, то, что внес Толстой в русскую (и не только русскую) мысль, останется в ней навсегда. Этический пересмотр системы секулярной культуры изнутри вдохновляется у него подлинно-христианским переживанием; не веря в Божество Христа, Толстой следует Ему, как Богу. Но Толстой силен не только в критике, в отвержении всяческого секуляризма, гораздо существеннее и влиятельнее возврат у него к идее религиозной культуры, имеющей дать синтез исторической стихии и вечной правды, раскрыть в земной жизни Царство Божие. Отсюда принципиальный антиисторизм Толстого, своеобразный поворот к теократии, вскрывающий глубочайшую связь его с Православием, — ибо теократическая идея у Толстого решительно и категорически чужда моменту этатизма (столь типичному в теократических течениях Запада). Толстой отвергал Церковь в ее исторической действительности, но он только Церкви и искал, искал «явленного» Царства Божия, Богочеловеческого единства вечного и временного.
То, что могло бы дать Толстому христианское богословие, осталось далеким от него, — он вырос в атмосфере секуляризма, жил его тенденциями. Толстой вырвался из клетки секуляризма, разрушил ее, — и в этом победном подвиге его, в призыве к построению культуры на религиозной основе — все огромное философское значение Толстого (не только для России). Добро может быть Абсолютным, или оно не есть добро… — таков итог исканий Толстого, таково его завещание русскому сознанию».
«Философия жизни и смерти у Льва Толстого». Сергей Левицкий
В Толстом борются любовь к жизни и стремление к абсолютной морали.
«Толстой сам мучительно переживал противоречия между его моральной проповедью и тем, что он не до конца следовал своим заветам опрощения и отречения от всего мирского. Его давно замышляемый уход задерживался жалостью к жене, ссоры с которой принимали иногда невозможный характер и за которые винить приходится обе стороны. Богословы правы, критикуя ту морально-сектантскую интерпретацию, которую Толстой давал христианскому учению. Толстой как богослов едва ли приемлем. Но Толстой как великий правдолюбец и как человек, всю жизнь напряженно искавший Истины и Добра, останется для нас всегда одним из высших воплотителей художественного гения и морального авторитета».
«Толстой». Константин Мочульский
Краткий общий обзор жизни и творчества Толстого с православных позиций.
«Самое замечательное в дидактических писаниях Толстого после 1880 года — это ясный, точный и простой язык. Освобожденный от всякой книжности и «литературности», он во всей своей могучей логике и сдержанном пафосе поднимается на высоту философского рассуждения и иронического обличения. Длинные и сложные фразы построены с математической точностью. Толстой создал язык для отвлеченной мысли. Но мысль его всегда возвращается к конкретному факту, к показательному частному случаю, к рассказу, иносказанию и притче. Нет в мировой литературе более парадоксального сочинения, чем его статья «Что такое искусство?». А между тем, несмотря на ложность основной идеи, этот дышащий ненавистью памфлет заключает в себе множество глубочайших и остроумнейших наблюдений и оценок. Разрушая искусство, великий художник создает новое произведение искусства».
«Теория и практика ненасилия». Елена Демидова
Лекции о толстовском учении о непротивлении злу силой и полемике с ним философа Ивана Ильина.
«Идеи Толстого были чрезвычайно популярны в начале XX века — но вскоре после его смерти в России разгорелась кровавая революция и ужасающая гражданская война. Почему его проповедь ненасилия не смогла погасить «мировой пожар» большевиков?
Отдельный вопрос — соотнесение толстовских идей с христианством. Сам он считал их самой сердцевиной христианской морали, но многие церковные авторы выступали с критикой его идей. Почему возник этот спор, и в чем правота каждой из сторон?
Учение Льва Толстого о непротивлении злу насилием получило мировую известность и дало мощный толчок массовой ненасильственной практике. Однако многие, от Владимира Соловьева до веховцев, критиковали его учение.
Наиболее полно эта критика представлена в книге Ивана Ильина «О сопротивлении злу силой». Ильин обвиняет Толстого в фактическом отрицании духовных начал жизни, примиренчестве и попустительстве злу.
Насколько это справедливо? Возможна ли победа над злом только духовными средствами? Лежит ли на Толстом вина за победу революций в России?»
«Беседы о Льве Толстом». Свящ. Георгий Чистяков
О повести «Фальшивый купон», об учении о ненасилии, об отлучении от Церкви, о «Хаджи-Мурате» и чеченской войне
«Лука Крымский писал в юности Льву Николаевичу Толстому. Будущий архиепископ и знаменитый хирург рассказывает писателю о своем духовном кризисе: «меня сильно тянет к живописи. Но я очень глубоко поверил, что главное — любовь. Я не могу тратить много лет на изучение живописи, я хочу послужить людям. По деревням голодают люди, я хочу им помочь. Но таким образом я нанесу удар по моей матери. Она считает мои мысли о пользе ближним бреднями. Она говорит, что Евангелие можно было исполнять только в древности». Ответ Толстого будущему исповеднику и святителю неизвестен. Но сам Войно-Ясенецкий говорил: «Лев Толстой был для меня в полном смысле духовном отцом. Именно из-за него я выбрал свой жизненный путь — помогать людям, выбрал медицину, а не живопись». Но в письме речь идет о голодных в деревне, а не о медицине. Отсюда возникает естественная мысль: не Лев ли Толстой натолкнул будущего святого изучать медицину? Тот самый Толстой, который был отлучен от Церкви. Духовный отец свт. Луки — еретик. С узко-канонической т. з. Толстой — конечно, поставил себя вне Церкви. Но ведь не один только Толстой поставил себя вне Церкви в то время своими рассуждениями. Но только одному Толстому было отказано в церковном погребении. Отлучен был от Церкви не Толстой, а российская молодежь, причем молодежь искавшая правду, Бога».
«Русская идея». Николай Бердяев
Толстой как радикальный анархист.
«Религиозный анархизм Льва Толстого есть самая последовательная и радикальная форма анархизма, т. е. отрицание начала власти и насилия. Совершенно ошибочно считать более радикальным тот анархизм, который требует насилия для своего осуществления, как, например, анархизм Бакунина. Также ошибочно считать наиболее революционным то направление, которое проливает наибольшее количество крови. Настоящая революционность требует духовного изменения первооснов жизни. Принято считать Л. Толстого рационалистом. Это неверно не только относительно Толстого как художника, но и как мыслителя. Очень легко раскрыть в толстовской религиозной философии наивное поклонение разумному – он смешивает разум-мудрость, разум божественный, с разумом просветителей, с разумом Вольтера, с рассудком. Но именно Толстой потребовал безумия в жизни, именно он не хотел допустить никакого компромисса между Богом и миром, именно он предложил рискнуть всем. Толстой требовал абсолютного сходства средств с целями, в то время как историческая жизнь основана на абсолютном несходстве средств с целями. Вл. Соловьев, при всем своем мистицизме, строил очень разумные, рассудительные, безопасные планы теократического устройства человеческой жизни, с государями, с войной, с собственностью, со всем, что мир признает благом. Очень легко критиковать толстовское учение о непротивлении злу насилием, легко показать, что при этом восторжествует зло и злые. Но обыкновенно не понимают самой глубины поставленной проблемы. Толстой противополагает закон мира и закон Бога. Он предлагает рискнуть миром для исполнения закона Бога».
Также у нас есть следующие материалы о Толстом:
Лекции К. Исупова: «Вторая половина XIX века в ее проблемной развертке. Проблема Льва Толстого как художника и мыслителя», «Толстой как явления нового стиля. «Война и мир» — основной философско-тематический репертуар», «Толстой как явления нового стиля. «Война и мир» — основной философско-тематический репертуар», «Философия истории Толстого в оценке современников», «Вопрос об отношении Церкви к Толстому и история необъявленной анафемы».
«Анна Каренина» и «Дьявол» — выпуски программы «Библейский сюжет»
В книге С. Бычкова «2000 лет христианской культуры sub specie aesthetica» есть глава о Толстом
Диакон Андрей Кураев*. «Анафема Льву Толстому»
Митр. Вениамин (Федченков). «Иоанн Кронштадтский и Лев Толстой»
«Запрещает ли Церковь читать Льва Толстого» из передачи «Фома»
Также всячески советуем отсутствующую в нашей медиатеке, но совершенно прекрасную книгу В. Бибихина «Дневники Льва Толстого».
*Андрей Кураев внесен в реестр иностранных агентов.
**Дмитрий Быков внесен в реестр иностранных агентов.
