на наш Телеграм
Тимур Щукин продолжает полемику с циклом Владимира Шалларя «Христианство и фаллократия». Вот его новая реплика относительно тезиса Шалларя «капитализм — это этап развертывания христианства»:
По-моему, это грубая историософская ошибка — смешивать социально-экономический процесс и развитие религиозного учения, в задачу которого не входят никакие экономические цели. Есть процесс оформления (часто просто декоративного, иногда важного) социально-экономической реальности идеологией, например христианской. Есть процесс адаптации религиозного учения, например христианства, к социально-экономической формации. Но экономику и религию не нужно, не стоит смешивать. Иначе мы пойдем по марксистскому пути, выводя любую духовную надстройку из базиса. Либо займем позицию вульгарного идеализма. Реальность такова, что мир, включая социум, развивается по своим законам и рано или поздно придет к распаду. Духовная жизнь, распаду сопротивляющаяся, движется в противоположную сторону. Это разные процессы, и один не может быть выражением другого. Человечество пережило несколько социально-экономических революций без всякого христианства. Можно ли «духовно» объяснить изобретение огня, приручение животных, неолитическую революцию, сверхэксплуатацию пленников? Наверно, можно, но вообще это всё это — просто результат общественного развития. Точно так же и стремление произвести товар, стоимость которого выше, чем совокупная стоимость рабочей силы и средств производства, никакого отношения к конкретному религиозному учению не имеет. Возможно, имеет к «человеческому духу вообще», но не к конкретным его институциональным формам. Да, и, конечно, капитализм — явление не исключительно европейское. Безо всякого христианства аналогичные процессы разворачивались в Китае, Японии, Индии в Средние века. Да и сейчас разве капитализм не функционирует в странах, которые никогда не были христианскими?
Я всё ждал, когда автор скажет, что разрушение режима фаллократии, установление межполового равенства, ликвидация иерархии и эксплуатации приблизит нас к наступлению новой экономической формации — коммунизма. А почему нет, если общество, построенное на эксплуатации, находится в мировоззренческом и всяком другом кризисе? Может, оно и так, только и в этом случае — христианство ни при чем. Коммунизм строят в Китае, который никогда христианским не был.
Вот ответ Шалларя на эту реплику:
«По-моему, это грубая историософская ошибка смешивать социально-экономический процесс и развитие религиозного учения, в задачу которого не входят никакие экономические цели».
В задачу христианства не входят никакие экономические цели? — в таком случае совершенно непонятно, зачем Ветхий Завет так много места уделяет социально-экономическим вопросам, непонятно, зачем Ветхий Завет отрицает частную собственность, например («землю нельзя продавать навсегда, потому что земля Моя, а вы у Меня чужеземцы и поселенцы» — Лев 25:23). Вообще разве Ветхий Завет на львиную долю не состоит из законодательства, разве он не является политической историей? Разве Израиль — не попытка построить общество по-Божьи? Разве, с другой стороны, Новый Завет не уделяет много внимания социально-экономическим вопросам? Разве первохристианская община не вводит явочным порядком социализм (общность имуществ), разве апостол Павел не отменяет национальные, гендерные, классовые различия? Разве первохристианские общины не являются полной противоположностью Империи? Разве всё Священное Писание не сводится к противопоставлению мира сего и Царства Божьего?
По-другому: если «грубая историософская ошибка смешивать социально-экономический процесс и развитие религиозного учения», то где собственно развивается это учение? Нигде? Социально-экономический процесс — это то, где живут люди, и если религиозное учение не имеет никакого отношения к нему, то религиозное учение не имеет никакого отношения к жизни. Это так?
«Но экономику и религию не нужно, не стоит смешивать».
Может, это и так, но, как я писал, только что Священное Писание их смешивает самым непосредственным образом. Писание чрезвычайно много говорит о справедливости, ростовщичестве, пророки борются с царями, «влезают в политику» и пр. и пр.
«Иначе мы пойдем по марксистскому пути, выводя любую духовную надстройку из базиса. Либо займем позицию вульгарного идеализма».
Это ложное противопоставление. Я писал о проблеме надстройки-базиса. Когда монахи дают обет бедности, они свою молитву сводят к базису или из молитвы выводят свою бедность? Или всё же мы признаем тот простой факт, что жить по-христиански, выполнять заповеди — значит занимать вполне определенную позицию в социально-экономическом процессе? Давать милостыню — это надстройка или базис? Это, во всяком случае, некая «духовная» операция с деньгами. Когда первохристиане сложили имущество у ног апостолов, что здесь надстройка, а что базис? Когда Библия и Св. Отцы борются с ростовщичеством — это надстройка или базис? Суть в том, что вот у вас есть христианская «надстройка» и она предполагает некий базис, а если не предполагает, то христианства просто нет, оно повисает в воздухе и к реальности отношения не имеет. Иисуса, однако, распяли в реальности, реальные власти, и всё это имеет самое непосредственное отношение к социально-экономическому процессу.
«Реальность такова, что мир, включая социум, развивается по своим законам».
Прекрасно. По каким же? По материалистическим? В таком случае — религия ошибка. По законам, данным Господом? — в таком случае мой подход верен. История есть богоуправляемый процесс, Священное Писание рассказывает о борьбе с фараоном, об истории Израиля и пр. и пр. Богословствовать над историей, политикой, экономикой — нормативная библейская позиция, о чем я много писал. Когда Златоуст призывал к тому, к чему он призывал, он не понимал, что «реальность такова, что мир, включая социум, развивается по своим законам»? Или он всё же прекрасно понимал, что существует христианская этика и она должна быть введена в социум, и за это Златоуста гнали? Тут главное в том, чтобы не подменять одну реальность другой. Надо выстроить имманентную логику общественного развития таким образом, чтобы она «совпадала» с логикой Священной Истории. Это как раз я и пытался сделать. Тут-то вся и проблема. Да — тварная реальность существует по «своим законам», но таким образом, что тварная реальность управляется Богом: надо держать оба эти уровня, и фраза «капитализм — это этап развертывания христианства» как раз и пытается это делать.
«Мир […] рано или поздно придет к распаду».
Или к новому небу и новой земле все-таки? Христианство (как и Библия в целом) есть религия о пришествии в мир Царства Божьего, о победе над миром сим. Апокалипсис есть радостное призывание гибели Вавилона, радостное призывание наступления Царства. То, что христиане стали бояться Эсхатона, означает лишь то, что они солидаризируются с Вавилоном, а не с Новым Иерусалимом. Эсхатон есть конец мира сего, века сего — то есть эпохи мироправителей тьмы века сего и наступление Царства Бога. Видеть в конце истории — конец мира вообще, деградацию — языческое видение. Видеть конец истории как победу Бога, наступление Царства — христианская позиция.
«Духовная жизнь, распаду сопротивляющаяся, движется в противоположную сторону. Это разные процессы и один не может быть выражением другого. Человечество пережило несколько социально-экономических революций без всякого христианства».
Это похоже на типовое атеистическое: «добрые люди бывают и без христианства, христианство не нужно». Если «человечество пережило несколько социально-экономических революций без всякого христианства», то христианство что-нибудь, когда-нибудь сделало? Если нет, то, может, христианство — словеса одни? «Духовная жизнь, распаду сопротивляющаяся, движется в противоположную сторону» — мне часто кажется, что когда говорят «духовное», имеют в виду «ненастоящее». «Духовная жизнь», никак не связанная с социально-экономическим процессом, — это что? Благочестивый сутенер с богатой духовной жизнью, но вот «социально-экономически» зарабатывающий тем, чем зарабатывает, — такой сутенер возможен? — вполне возможен, если «духовность» и «экономика» — «разные процессы». Авторы Второзакония и пророки, первохристиане и монахи, устраивающие свою социально-экономическую жизнь так, как устраивали, — они увязывали или не увязывали «разные процессы»? Я думаю, что есть только один процесс (который можно брать в «духовном» аспекте, а можно — в экономическом), ибо если ты живешь «духовно», то ты как-то духовно относишься к деньгам, бедным, требованиям властей (не поклоняешься императору как богу и идешь за это в пасть ко львам, например). Как могут в едином Божьем мире существовать два никак не связанных процесса? Христиане вообще никак не повлияли на историю? Но мне кажется забавным, что эта логика двух разнонаправленных процессов рифмуется с моей: получается, что чем больше деградирует мир, тем более прогрессирует «духовная жизнь». А я так и говорю: чем больше деградируют традиционные общества, тем больше прогрессирует христианство: собственно, это один и тот же процесс. Только для меня сама эта деградация — прогресс. Действительно ли мир так уж сильно деградировал со времен Римской Империи? Отмена рабства, гендерное равноправие, социальный прогресс есть реализация слов апостола Павла «нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но всё и во всём Христос». Западные тюрьмы, медицина, социальное государство есть реализация притчи о Страшном Суде, в которой, кстати, ничего не сказано о «духовной жизни», зато много сказано о больных, голодных, узниках. По отношению к ним будет решаться наша вечная участь, и, очевидно, Запад здесь выигрывает. «Духовная жизнь» есть жизнь любви, то есть некоей связи людей, то есть некоей социальной связи, то есть чего-то такого, что оказывает прямое влияние на социально-экономический процесс. Просто грешники выстраивают одну экономику, а праведники другую в силу разницы своих «духовных жизней».
«Можно ли «духовно» объяснить изобретение огня, приручение животных, неолитическую революцию, сверхэксплуатацию пленников? Наверно, можно, но вообще это всё это просто результат общественного развития».
Ну вот Книга Бытия вполне себе объясняет. Это критика моих опусов или уже Писания? Вот Рене Жирар тоже такие вещи объясняет вполне духовно. Разумеется, можно: мир вообще и человечество в частности созданы Богом, следовательно, не только можно, но с богословской точки зрения необходимо толковать вообще всё с «духовной» точки зрения. Всё «духовно», ибо создано Богом и имеет к Нему отношение (а если нет — прав материализм). Библия, описывая «всё» от Творения до Апокалипсиса, именно так и делает. Что меня удивляет в подходе «всё это просто результат общественного развития», так это то, что христианству просто не остается места. Христиане, подходящие к жизни «духовно», то есть исключая всю наличную жизнь из «духа», — просто стихийные материалисты, ибо в таком подходе всё просто-напросто движется «по своим законам». А Бог куда делся, а свобода людей куда делась? «Общественное развитие» есть деятельность людей, то есть свободных духовных богоподобных существ, которые или творят волю Бога, или нет. Вот к этому всё и сводится.
«Точно так же и стремление произвести товар, стоимость которого выше, чем совокупная стоимость рабочей силы и средств производства, никакого отношения к конкретному религиозному учению не имеет. Возможно, имеет к «человеческому духу вообще», но не к конкретным его институциональным формам».
Это имеет самое прямое отношение к христианству — см. чудесный текст Алексея Лосева. Вот Лосев как раз прекрасно показывает, как можно христиански относиться к социально-экономическим процессам. К слову, «капитализм — это этап развертывания христианства» — не мой тезис, а мой пересказ мыслей Лосева.
«Да, и, конечно, капитализм явление не исключительно европейское. Безо всякого христианства аналогичные процессы разворачивались в Китае, Японии, Индии в средние века. Да и сейчас разве капитализм не функционирует в странах, которые никогда не были христианскими»?
Это разговор уже не богословский, но скажу следующее. Во-первых, мне кажется, что незападные страны не породили капитализма: Китай, Япония, Индия — разве были капиталистическими до встречи с европейцами? Не были, и как они тысячи лет сидели в своем болоте, так и сидели бы дальше, если бы европейцы не вмешались в их историю. Можно говорить про «буддийский монастырский капитализм» и т. п. Но это лукавство: понятно, что Азия не совершила индустриальной революции, там не было капитализма в «нашем» смысле. В любом случае Восток не породил всего того, что породил Запад (пост)христианские общества), и мне это кажется очевидным. А сейчас капитализм, конечно, функционирует «в странах, которые никогда не были христианскими», но, во-первых, давайте учтем феномен «капитализма с азиатскими ценностями», а во-вторых, в любом случае современное развитие этих странах определено вестернизацией, то есть чем-то, что восходит к христианству. Без христианства ничего бы такого не было бы.
«Христианство ни при чем. Коммунизм строят в Китае, который никогда христианским не был».
Опять же не богословский вопрос, но в Китае, конечно, не строят коммунизм, там строят — и построили уже — националистическое корпоративистское государство, дико капиталистическое, с чудовищной эксплуатацией. Китай — важнейшее звено капиталистической миросистемы. Это вообще характерно: Китай называется «коммунистическим», значит, будем считать его коммунистическим. Некоторые процессы не называются христианскими, значит, не будем считать их христианскими. Надо все-таки смотреть на реальности, а не на названия. Иисус вон «изгонял бесов силой Вельзевула».Мало ли что как называют. И добавлю еще раз: Китай более нельзя считать нехристианским, ибо его история определена христианством. Марксизм, например, — никак не китайское учение, но учение рожденное в христианском мире, а кое-какую роль он в истории современного Китая сыграл.
«Я всё ждал, когда автор скажет, что разрушение режима фаллократии, установление межполового равенства, ликвидация иерархии и эксплуатации приблизит нас к наступлению новой экономической формации — коммунизма. А почему нет, если общество, построенное на эксплуатации, находится в мировоззренческом и всяком другом кризисе?»
В целом в ответе Тимура меня удивляет это характерное настойчивое желание удалить христианство из действительности. Действительность движется по своим имманентным законам, а христианство тут и ни при чем. Повторюсь, это — материализм. Очевидно, Тимур, говоря о «духовной жизни», имеет в виду что-то вроде «спасения души». Не обговаривая этот концепт (хотя он типично капиталистический, кстати, в своем индивидуализме), скажем следующее. Вот я спасаю свою душу. Наверное, в это спасение входит, например, то, что я что-то не делаю (не продаю проституток, не убиваю людей, не ворую, не поклоняюсь императору как богу) и я что-то делаю (подаю милостыню, «творю дела правды»). Наверное, я вместе с братьями и сестрами, ведущими такую же жизнь, создам определенную социальную среду, которая, наверное, вступит в противоречие с большим социумом. Нас, например, за это будут убивать. Вот прекрасная цитата из «Первого Павла» Борга и Кроссана:
«Как главный плод наполненной Духом жизни, это любовь — это нечто большее, чем наши отношения с физическими лицами. Для Павла это имело (за неимением лучшего слова) и социальное значение. Социальной формой любви у Павла были справедливость и ненасилие, хлеб и мир. Видение Павлом жизни “во Христе”, жизни в “новом творении” не означало «принять царский образ жизни с его угнетением и насилием, но практиковать любовь в своих личных отношениях».
Скажем то же самое по-другому: такие люди, как Иисус и Павел, не были казнены за то, что говорили: “любите друг друга”. Они были убиты, потому что их понимание любви значило больше, чем сострадание к людям, хотя оно и включало это. Это также означало противостоять системам господства, которые управляли их миром, и сотрудничать с духом в создании нового образа жизни, противоречащего нормальной мудрости этого мира. Любовь и справедливость идут вместе. Справедливость без любви может быть жестокой, а любовь без справедливости — банальной. Любовь — это сердце справедливости, а справедливость — социальная форма любви».
Вот неся такую любовь, христиане изменят историю, создадут общество, которое во многом будет определенно такой любовью. Христианская любовь и социально-экономические процессы не просто пересекаются: вторые — есть поле применения первой. По-моему, это очевидно. Мир во зле лежит, а христиане живут по-Божьи: вот формула истории, вот противоречие, определяющее историю. Есть христиане, они живут по-христиански, и понимая или не понимая того, как-то влияют на общество, и влияют, наверное, «хорошо», раз они христиане? Христиане же вообще когда-нибудь, что-нибудь делают? Если вдруг делают, то, наверное, и как-то влияют на жизнь. Вот цитата из Фиделя Кастро:
«Я не предлагал епископам именно организовать государство, но сказал им, что если бы они создали его в соответствии с христианскими заповедями, они создали бы государство наподобие нашего. Потому что я говорил им: вот вы наверняка не разрешили бы азартные игры и не допускали бы их всеми средствами в государстве, построенном на христианских принципах; мы искоренили игру. Вы не допустили бы существование на улицах нищих и побирушек; наше государство — единственное в Латинской Америке, где нет нищих и побирушек. Вы не допустили бы, чтобы дети голодали; в нашей стране нет ни одного голодного ребенка. Вы не позволили бы, чтобы старик остался без помощи, без присмотра. Вы не согласились бы, чтобы в стране было полно безработных; в нашей стране нет безработных. Вы не допустили бы наркотики; в нашей стране наркотики искоренены. Вы не допустили бы проституции, этого страшного института, когда женщина вынуждена жить продажей своего тела; в нашей стране проституция была искоренена путём уничтожения дискриминации, создания возможностей работы для женщин, человеческих условий, ее социального продвижения. Было покончено с коррупцией, с воровством, с растратами. И вот, все эти явления, против которых мы боролись, все эти проблемы, которые мы разрешили, были бы теми же, какие старалась бы разрешить церковь, если бы она создала гражданское государство в соответствии с заповедями христианства…»
Независимо от бредовости моих опусов, меня интересует вот этот вопрос: почему общество, созданное христианами за две тысячи лет, вот такое: с капитализмом, с равноправием и пр. и пр.? Современность — хотя бы отчасти есть плод действий христиан, и следует объяснить ее христианский характер. Более подробно я об этом писал в преамбуле к этому тексту; почему христианский богослов обязан толковать историю и современность, я писал здесь; почему для этого потребен марксизм — здесь.
