Воплощенный Бог всегда Эммануил, всегда «Бог с нами», открывающийся здесь и сейчас — иного Бога, если конечно, говорить о реальном, живом Боге, а не о Его картинках, созданных людьми, нам знать не дано.

Екклесиаст все же нашел в мире нечто такое, в чем можно увидеть смысл и чем можно жить, хотя оно оказалось довольно далеко от того, что он в то время считал мудростью.

Мудрого и глупого постигает одна и та же участь, а если так, то какой смысл в мудрости?

Неизменный в своей законченности мир выглядит красиво и завораживающе, если смотреть на него со стороны, но оказаться внутри него и быть его частью — убийственно тоскливо, и Екклесиаст прекрасно это чувствует.

Царская мудрость Екклесиасту близка и понятна, но он понимает также и то, насколько невелика ее роль в реальной политике и в государственной жизни, где мудреца если и слышат, то, как правило, не слушают.

Пока на суету смотришь со стороны, она не утомляет и не разрушает внутренний мир; совсем иное дело, когда она, как пыль, проникает в душу и окутывает сердце: тогда становится нечем дышать, как будто попадаешь в настоящую пыльную бурю.

Можно ли считать злом слом ценностной системы? Почему для Екклесиаста мир оказался бессмысленным? Размышляем вместе с библеистом Владимиром Сорокиным.

Если Господь не всех спасет, то значит и меня не спасет. Потому что если я первый грешник, и хуже всякой твари, то я на последнем месте в очереди. И если я надеюсь, что Он спасет меня, то я надеюсь, что Он спасет всех. А меня после всех.

Старая трагедия заслоняется новой. Ужас сменяется ужасом. Новости - новостями. Мы устаём и больше не можем на это смотреть. Мы не помним радостей и горестей. Мы забываем слёзы раскаяния и радость Божьего присутствия.

Я верую в Бога и освобожден от обременительной обязанности верить во что бы то ни было еще. Я верю только в Бога, то есть не верю ни во что.