на наш Телеграм
На днях общался с одним хорошим, образованным священником. Меня удивило, как он несколько неуважительно говорит о другом священнике. Когда я высказал свое удивление вслух, мой собеседник сослался на Святых Отцов. Они ведь тоже своих идеологических противников не особо жаловали. И я понял, что он прав.
Привычка ссылаться на авторитеты играет с нами злую шутку. Мы ссылаемся на Святых Отцов не только когда хотим стать лучше, но и когда защищаем собственные слабости. И эта проблема не нова.
Брать ли в пример необразованность Петра и корыстолюбие Матфея
Святитель Григорий Богослов пишет, как в его время епископами избирались случайные люди: необразованные, корыстолюбивые, упрямые. В эпоху Вселенских соборов христианство стало государственной религией, и многие приходили в Церковь ради почестей и денег. Вместо признания собственных слабостей эти люди защищали себя авторитетом апостолов. Апостол Матфей был мытарем и наверняка был корыстолюбив. Апостол Петр был рыбаком, а значит, был необразованным. Так что незачем христианам стремиться к образованию или избегать незаконного обогащения.
Но свт. Григорий Богослов показывает ошибочность этих рассуждений: апостолов почитают не за их слабости, а за их силу. Они проповедовали без денег, без дорожной сумы, жили одним днем и богаты были только надеждой на Христа. В этом их достоинство, за это они прославлены. А вовсе не за их слабости.
Но разве ты очищаешь от демонов?
изгоняешь проказу? мертвого воскрешаешь из гроба?
разве ты сможешь прекратить паралич?
Подай руку страждущему и прекрати болезнь!
Только так ты сможешь убедить меня пренебречь знанием.
Если же нечто состоит из двух частей —
похвального и достойного порицания,
а ты берешь в расчет только первое, тогда как другое охотно обходишь молчанием,
то ты весьма коварно искажаешь истинный образ вещи.Святитель Григорий Богослов. О себе самом и о епископах
За две тысячи лет у нас канонизировано множество святых. У каждого из них есть свои добродетели, и, подражая им, мы можем совершенствоваться. Но у каждого есть и свои слабости, которые позволят нам и не расти, и даже деградировать. Можно стремиться быть образованным, как святитель Григорий Богослов, миссионером, как святитель Николай Японский, аскетом, как святитель Феофан Затворник, служить бедным, как праведный Иоанн Кронштадтский. В этом сила православия. А можно быть язвительным, как Григорий Богослов, курить, как Николай Японский, быть милитаристом, как Феофан Затворник, и заниматься рукоприкладством, как Иоанн Кронштадтский. И в этом большой соблазн.
Не станем же мы подражать святым, выступавшим за рабовладение
Православие требует перестроить себя по образцу Евангелия. Но это очень сложно. Священное Предание оставляет лазейку. Оно позволяет оправдывать себя примером Святых Отцов. Не зря так любим в народе апокриф о святителе Николае Чудотворце, якобы давшем пощечину Арию. Это позволяет уподобиться святым, не меняя себя. Стать христианином физически, через драку.
«Освяти руку твою ударом» — тоже любимая цитата. Эта цитата святителя Иоанна Златоуста гораздо популярнее, чем его же противоположные слова. Мало кто знает, что тот же Златоуст считал кротость единственным настоящим лекарством против богохульства.
Богохульство не унижает величия Божия, и потому не должно побуждать тебя к ярости. Кто богохульствует, тот наносит раны самому себе. Итак, тебе должно воздыхать и плакать, потому что эта болезнь достойна слез, и человека, зараженного ею, не иначе можно исцелить, как кротостью. Кротость сильнее всякого насилия.
Святитель Иоанн Златоуст. Беседа 29 на Евангелие от Матфея
Многие церковные нормы поведения с древности противоречат нормам общества. Но общество меняется, в том числе под воздействием христианской проповеди. «Выработка высоких правовых норм в международных отношениях была бы невозможна без того нравственного воздействия, которое оказало христианство на умы и сердца людей», как написано в Основах социальной концепции РПЦ.
Парадокс в том, что новые общественные нормы могут оказаться ближе к духу Евангелия, чем церковная традиция.
Самый известный пример — это рабовладение. Оно легально в Ветхом Завете, а апостол Павел тоже не видит в нем ничего дурного. Более того, тот же свт. Иоанн Златоуст считает рабство долей лучшей, чем свобода. Златоуст толкует как призыв оставаться рабом двусмысленные слова апостола Павла «но, если и можешь освободиться, лучшим воспользуйся» (1 Кор 7:21).
Прошло время, общество изменилось и рабовладение было запрещено, хотя многие церковные люди выступали против этого. Они опирались на Библию и авторитет Святых Отцов. Но позже изменились и внутрицерковные нормы. Сегодня я не встречал священников, требующих легализовать рабовладение.
Даже если муж ее избивал и изменял ей, надо было терпеть
Отношения между мужчиной и женщиной тоже меняются. Святитель Василий Великий в своих канонических правилах (9-е и 21-е) фиксирует римские обычаи, допуская их и как внутрицерковную норму. Святитель понимает, что Евангелие не делает различия между мужчиной и женщиной в отношении к супружеским изменам. И тем не менее римские обычаи требуют выгнать из дома из дома женщину, изменившую мужу. А если изменяет муж, то жена обязана принять его обратно.
Как заключает свт. Василий Великий, «причину сему дати не легко, но тако принято в обычаи». Причем если жена не приняла мужа-прелюбодея, то именно она оказывается виноватой в его последующих изменах. И даже если муж ее избивал, то ей надо было терпеть. И, может быть, через это «спасти мужа».
К счастью, и эта «норма» сегодня уходит в прошлое. Сначала в светском обществе, а затем и во внутрицерковных нормах рукоприкладство по отношению к жене становится недопустимым и юридически, и нравственно. Но, к сожалению, еще встречаются пастыри, призывающие «ломать жену об колено», и их благодарная аудитория.
Господне изречение, яко не позволительно разрешатися от брака, разве словесе прелюбодейна (Мф 5:32), по разуму онаго, равно приличествует и мужам и женам. Но не то в обычае. <…> Женам же обычай повелевает удерживати мужей своих, хотя они прелюбодействуют и в блуде суть. Посему не знаю, может ли прямо прелюбодейцею нарещися живущая с мужем, оставленным своею женою: ибо здесь обвинение падает на оставившую мужа, по какой причине она отступила от брака. Ибо аще потому, яко биема была, и не стерпела ударов: то подобало паче претерпети, нежели разлучатися с сожителем.
Церковные нормы дают большой простор для самооправдания. Я встречал в университете преподавателя канонического права, который считал эти правила свт. Василия Великого действующими сегодня нормами. По иронии судьбы он был иеромонахом, но тема супружеских отношений его очень интересовала. Необходимость выгонять прелюбодейку из дома он защищал не только каноническими правилами, но и псевдонаучной концепцией телегонии.
И все же такие общественные нормы даже в IV веке были лишь пережитками римского общества, случайно закрепившимися внутри православия. Об этом подробно пишет святитель Никодим (Милаш) в толковании на канонические правила свт. Василия Великого. Привычка ссылаться на авторитет святых позволяет и сегодня защищать право на насилие по отношению к жене. Жена должна мужу виноватиться, как говорили смоленские крестьяне в конце XIX века.
— Жена должна мужу виноватиться.
— Зачем? Зачем она тебе виноватиться будет? Ведь и тебе она не люба, ведь и ты ее не жалеешь, ведь ты сам к Авдоне бегаешь, сахарная та для тебя. А?
— Я и жену не бросаю.
— То-то не бросаешь! В кои-веки и женку не оставишь, когда Авдони нет дома. Дурак ты — вот что! — начинаю я сердиться.
— Женка должна мужу виноватиться.
— Зарядил одно, должна виноватиться… зачем?
— Так в церкви дьячок читает.
— Дьячок читает! Дьячок читает, что муж должен любить свою жену, а ты разве любишь? Ты вон Авдоню любишь. Это-то расслыхал, что женка должна виноватиться, недаром дьячок конец на полштоф растягивает, а того не расслыхал, что жалеть жену должен.А. Н. Энгельгардт. Письма из деревни
Телесные наказания священников запретили, а детей — пока нет
Общественные нормы меняются. Рабовладение отменили, рукоприкладство по отношению к женщинам тоже стало общественно недопустимо. На очереди физические наказания детей, к запрету которых наше общество только движется через трудные дискуссии и результаты научных исследований.
Никто из моих друзей не считает допустимым ударить жену. А вот всыпать детям могут многие. И среди моих друзей в священном сане есть те, кто не видит в таких педагогических приемах ничего дурного. Ведь в Библии это не только допускается, но и даже рекомендуется. Правда, в Ветхом Завете. И как-то я не слышал призывов возродить телесные наказания по отношению к нам самим. Ведь лет триста назад телесные наказания граждан также были нормой. А священноначалие имело право выпороть священника. За пьянство или «для «предотвращения суеверий и глупостей». В архиерейских грамотах XVIII века можно встретить определения: «учинить жестокое наказание плетьми на страх, дабы как ему, виновному, так и другим таких предерзостей чинить было неповадно», «бить плетьми нещадно на страх, дабы на то смотря и другие чинить не дерзали», «наказание плетьми приумножить».
Телесные наказания священников были запрещены лишь при Екатерине II. А диаконов и монахов — и того позже. Но почему-то эту церковную норму никто не призывает возродить. К телесным наказаниям для других мы относимся гораздо проще, чем к собственным.
Священное Предание многообразно. Оно может помочь нам стать лучше, давая прекрасные примеры христианского поведения в сложных обстоятельствах. Вдохновляясь жизнью святых, мы можем подражать их достоинствам. И при этом оставить в прошлом рабовладение, необразованность или рукоприкладство.
Но у Предания есть обратная сторона. Мы можем подражать порокам святых или обезоруживать Евангелие правильно подобранными толкованиями. Мы можем защищать вещи, которые благодаря нравственному воздействию христианства сегодня стали безнравственными даже для светских, внешних людей. И в этом опасность Предания. Ссылки на авторитет могут не только вдохновлять нас на подвиги, но и защищать наши слабости. Выбор же, как всегда, остается за нами.
