на наш Телеграм
Как православные пираты начали помогать детям, пройдя путь от поиска первых подопечных до многомиллионных сборов? Кто решает, кому помогать, а кому нет? Как все устроено в благотворительном фонде? Кто те люди, которые перечисляют свои деньги нуждающимся?
Владимир Берхин, президент фонда «Предание», к 14-летию создания фонда делится с Ольгой Лебединской опытом, наблюдениями и секретами, как собирать деньги и «складывать буквы в слова», чтобы не оставить никого равнодушным.
Идея была не моя
Все началось не 14, а 20 лет назад. Мы читали Библию в евангельской группе на Крутицком Патриаршем подворье под руководством Владимира Стрелова. Собирались раз в неделю, читали отрывок из Писания — пытались понять, что же Бог от нас хочет. Там я познакомился с Вадимом Щербаковым. Это один из самых умных людей, которых я встречал в жизни. В те годы он работал программистом в Молодежном отделе Русской Православной Церкви.
Вадиму пришла идея собрать весь православный аудиоконтент в одном месте — на одном сайте. Не музыку, а именно то, что имеете содержательную часть, — книги, лекции, проповеди. Он сделал сайт и позвал меня в качестве «рабочих рук». Мне было интересно. Необычное чувство: ты что-то делаешь, и весь интернет это увидит. Я сидел и загружал аудиозаписи. Однажды загрузил весь Ветхий Завет и даже написал аннотацию к каждой книге. И таких рабочих подвигов было много.
2005 год. Мы тогда назывались «Сретение» и считались официальным сайтом Молодежного отдела Русской Православной Церкви. Это продолжалось полгода. А потом наши пути с отделом разошлись. Доменное имя «Сретение.ру» у нас забрали. И Вадим придумал новое доменное имя — «Предание.ру». Удивительно, что этот домен был свободен.
Православные пираты
Через полгода мне написал человек — молодой бизнесмен, который открыл для себя православие через наши лекции. Он был благодарен и горел желанием сделать что-то хорошее. В итоге взял на себя технические затраты и даже стал платить нам зарплату. Небольшую, но постоянную. Если считать, что наибольшее влияние на нашу жизнь оказывают те, кто у нас кормит, то этот человек на мою жизнь повлиял очень сильно. Так мы стали православными аудиопиратами. На тему авторских прав даже не заморачивались. Не знаю, хорошо это или плохо. А еще мы начали начитывать аудиокниги.
Мы не имели представления, чем будет заниматься
Наша работа в таком формате продолжалась до 2008 года. А потом Вадиму Щербакову пришла в голову следующая гениальная идея. На сайт в день заходит 5 000 человек — музыку качают, на форумах пишут всякое. Сайт стал популярным. И Вадим предложил использовать это — создать фонд, чтобы помогать детям.
Были споры. Не всем идея нравилась. Но Вадим победил. Он всегда побеждает. Год мы работали над сайтом для фонда. Там все было сделано руками Вадима. А я в это время регистрировал юридическое лицо, не особенно понимая, как это делать. Кое-что подсказал отец, он бухгалтер. Регистрация прошла 30 декабря 2009 года, так что второе рождение именно в этот день. Вот так возник фонд.
Чем собираемся заниматься, как это будем делать, мы тогда не имели ни малейшего представления. Может, у Вадима какое-то понимание и было, у меня — никакого.
Первые подопечные: а кому помогать?
Но в начале 2010 года мы уже были готовы кому-то помогать. И тут выяснилось, что помогать нам некому. За помощью к нам никто не обращается, и где было взять таких людей, непонятно.
Я вбил в «Яндекс» слова «благотворительный фонд» и пошел по адресам как проситель — для себя. Меня отовсюду выгнали. Но кое-какие контакты я приобрел. И вскоре девушка Таня, которая работала в фонде «Подари жизнь», попросила у руководства несколько подопечных для нас.
Это были паллиативные дети. Слово «паллиативный» я тогда не знал. Но так все началось, и за первый месяц работы мы собрали 300 000 рублей. А за следующие три — 1 000 000 рублей. А дальше все само понеслось. Приходили люди — приносили деньги, обращались люди — получали деньги.
Летом стало ясно, что нам нужен офис и сотрудники. Потому что дома могу жить или я, или документы. Через какое-то время Вадим от нас ушел — сказал, что ему нужны другие горизонты. А дальше был просто опыт, из которого делались выводы.
Как все устроено
У нас есть несколько отделов. Благотворительный — Мария Телепнева, Мария Асылова и Карина Никулкина отвечают за взаимодействие с подопечными и за все, что касается документов, поставок, согласований. Рулит этим Маша Телепнева — суперполезный человек, оплот порядка. Когда мне приходит в голову очередная идея, она говорит: «Вова, а как мы это будем оформлять? А документы где?» Остужает и рационализирует мой первичный порыв.
Медиатекой руководит Володя Шалларь — энциклопедического ума человек, который пишет сложные философские тексты. Он православный коммунист — считает, что основой греховного мироустройства является финансовый капитал, даваемый в рост. Ссудный процент, с его точки зрения, и есть сатана. Понять эту идею сложно, но Володя очень искренне и умно ее отстаивает.
Программистами руководит Максим Клейменов. Я туда не лезу, так как ничего в этом не понимаю. Наш финансовый директор и администратор широкого профиля — Миша Рогава. Он ответственен за то, чтобы все процессы шли, как надо. Ира Салаватова занимается соцсетями и рассылкой.
Есть люди, которые делают книги. А есть те, кто книги оцифровывают и переводят в должный формат для удобства чтения. Один человек живет в Ижевске, другая — в Бийске.
У нас есть отделение в Италии — им занимается Марина, которая там же и живет.
Раньше у нас в штате были фандрайзеры, грантовые менеджеры. И на протяжении всего периода работы мы прибегали к помощи самых разных специалистов. У нас был лекторий, которым занимался сначала мой брат Матвей Берхин, потом Аня Ершова.
Аня наш главный редактор. Она контролирует всех из Питера, редактирует тексты. И придумывает на портале всякие активности к постам и праздникам.
Сейчас лектория у нас нет, но есть живые трансляции в ВК с разными интересными спикерами — священниками, психологами. Их ведет, тоже из Питера, Ольга Лебединская.
Еще у нас есть выпускающий редактор — Вадим Оленин, который живет в Самаре.
Буквы в предложения складываю я
А сам я в первую очередь писал и пишу тексты. Для подопечных, для рассылок и другие необходимые. Мы пытались кого-то нанимать на эту работу, но мне ничьи тексты, кроме своих, не нравятся. А те, чьи нравится, вряд ли будут с нами работать. И точно не будут работать поточным методом. Да и денег на них лишних нет.
Еще я решаю любые нестандартные ситуации. А так как фонд существует давно, с нами много чего уже было. И в большинстве случаев все знают, что делать. Я могу не стоять над душой у сотрудников. Главная моя задача — чтобы у всех этих людей была зарплата. Тогда работа будет продолжаться в полном объеме.
Кому помогаем, кому не помогаем, кто решает, кому помочь
Все решения принимаются на основании наших регламентов. Они не публичные, но они есть. Раньше мы занимались всем подряд. А сейчас у нас осталось девять программ. Они посвящены разным проблемам.
Есть программа «Один шаг к жизни» — это помощь людям с травмами позвоночника и с последствиями инсульта. Людям, которые обездвижены, парализованы.
«Болезнь не будет ждать» — для тех, кто внезапно и тяжело заболел, «Особые дети» — помощь детям с нарушениями развития. Есть программа помощи жертвам чрезвычайных ситуаций.
Время от времени мы включаем программу «Люди в беде». Когда случается что-то катастрофическое — наводнения, пожары. Но сейчас такие времена, что выключать ее и не стоит.
Одна из наших программ называется «Доброе дело» — мы собираем деньги для других организаций. Когда им нужна помощь в том, с чем они сами не справляются.
Но есть то, чем мы не занимаемся — другие это сделают лучше, у нас не хватает компетенции с этим разобраться или по каким-то еще причинам. Например, мы перестали заниматься онкологическими заболеваниями. Многие этим занимаются помимо нас, и людям есть куда пойти.
Хуже всего жертвуют погорельцам
Регулярно собирать деньги так же сложно, как постоянно писать в газету зажигательные колонки. Особенно на одну и ту же тему.
У нас нет грантов от государства или помощи от бизнеса. Только аудитория в интернете. И эта аудитория мыслит определенным образом.
Сложно объяснить людям, что кому-то нужна помощь на зарплату или на психологическую поддержку. Это понятно не всем, а когда ребенок болеет, понимают все. Поэтому легче всего дают деньги на лечение ребенка с тяжелым заболеванием. Особенно если это разовая помощь и ребенок после этого поправится. Люди предпочитают давать деньги, чтобы случилось чудо.
Чем абстрактнее просьба, тем тяжелее собрать на нее деньги. Хуже всего жертвуют погорельцам — они воспринимаются как жертвы собственной безалаберности. В целом в России труднее собрать деньги на взрослых людей, которые кажутся виноватыми в своих проблемах. Тяжело собирать деньги и в тех случаях, когда помощь не решит проблему полностью. А у нас это основная категория подопечных, и среди них много детей.
Специфика написания текстов для сбора денег
Когда-то я писал в ЖЖ. А потом неожиданно стал писать «на заказ» для разных изданий — «Милосердия», портала «Православие и мир», сайта «Однако». В журнал «Фрилансер» писал тексты о философии и технологии благотворительности. Писал на разные темы, но в основном это были рассылки.
Однажды в «Предании» случился форс-мажор. Человек, который платил нам зарплату, перестал это делать — у нас с ним оказались разные представления о том, как надо работать. Но мы всегда будем ему благодарны.
И в тот момент нужно было срочно найти деньги на зарплату сотрудникам. Пришло решение написать людям, имейлы которых были в нашей базе. Это тысячи адресов. Мы попросили всех этих людей поддержать нас, и все получилось.
Но нельзя только просить деньги, это надоедает. Нельзя постоянно рассказывать про обиды, про горе, про то, что кому-то нужна помощь. Да даже про то, что кому-то уже помогли. И я начал писать проповеди.
Когда-то меня этому учили в миссионерской школе. Одним из руководителей школы был Андрей Черняк. На портале «Предание» есть его курс катехизации. Всем рекомендую его послушать. Андрей Черняк лучший проповедник, которого я когда-либо встречал. У него я учился интонации. Просто представлял, что я — это он, и писал тексты.
Важный принцип, чтобы тебе поверили, — нельзя врать. Нельзя говорить, что ты что-то любишь, если ты это не любишь. И наоборот.
Сейчас я редко пишу тексты про подопечных. Только если история меня задела лично. Когда идет живая эмоция, текст получится и денег дадут. А если этого нет, как ни старайся, не получится, и денег не дадут. Наверно, есть профессионалы, которые могут не входить в состояние связанности с тем, по кого пишут, я так не могу.
Когда в Москве наступает ночь, пожертвования сокращаются
Наш жертвователь — образованный горожанин, склонный к рефлексии над собственной жизнью. Это видно по времени совершения пожертвования: когда на Урале наступает ночь, пожертвования сокращаются. А когда ночь наступает в Москве и Питере, они прекращаются совсем. То есть примерно в этом регионе живут наши доноры.
Изначально наша аудитория была православная или интересующаяся религиозными вопросами. Но постепенно это размывалось. Потому что с некоторыми подопечными, текстами, идеями и сборами мы вышли за пределы этой истории. Мы много сотрудничаем и со светскими организациями — приводим друг другу аудиторию.
У нас есть жертвователи в других странах, они пишут нам теплые приятные письма. Помню письмо от женщины, живущей во французской глубинке. Она написала: «Ваша медиатека — это отдушина, это окно в мир русской культуры, которой здесь нет».
Мы трудно выживаем
Сейчас у фонда непростое время. Мы, конечно, не гибнем. Но мы трудно выживаем. И денег на развитие у нас пока нет.
А хочется возродить лекторий. Хочется книжки издавать. Видимо, это какая-то родовая травма любого культурного человека в России, который занимается окологуманитарной движухой. Ему хочется книжки издавать. Хотелось бы, например, издать труды Володи Шалларя.
Еще хочется увеличить команду — у нас есть позиции, которые пока не заняты. И да, нам нужен нормальный директор…
Из личного
Жизнь сейчас хлопотная — приходится вертеться. В прошлом году болел менингоэнцефалитом. Лежал в больнице, потом — в реабилитационном центре. Лежал, лежал, ничего не мог делать. И понял, что хлопотная жизнь лучше лежания.
Я занимаюсь сразу очень многими вещами. У меня есть возможность переключаться с интеллектуального труда на физический и обратно. Это ресурсное существование. Раз в год езжу на Север, а раньше ходил в горы. Иногда пишу стихи — раз в полгода. А когда мне грустно, пишу лимерики. Но это, скорее, литературные упражнения. Ко мне время от времени приходят гости. И когда это случается, я не работаю.
У меня замечательные дети. И сам факт их существования заставляет вставать утром с кровати.
Раньше бегал, но давно перестал. Пришел к выводу, что от себя не убежишь. И что бежать некуда.
Господь всегда был милостив ко мне: я в жизни почти не встречал плохих людей. А хороших встречал много.
Верю в Бога. Молюсь и иногда замечаю Его участие в моей жизни, Его присутствие. Это позволяет не унывать. Как говорится в старой песне, «я столько падал, столько же вставал».
