на наш Телеграм
Блог
Выложили два новых роликов (с текстовыми расшифровками) протоиерея Дмитрия Сизоненко из цикла «Крылатые выражения из Библии»:
— Смысл выражения «Фома неверующий»: Бог идет навстречу и уважает то чувство, которое испытывает Фома, — может, это разочарование, может, это обида.
— Смысл выражения «свет мира»: на самом деле ты — не шоумен, который собирает все почести; нужно быть готовым, что ты станешь предметом насмешек и оскорблений.
Ольга Лебединская: в 2021 году мы вместе с вами собрали 36 257 542 рубля. Как они распределились? Каждый день к нам поступают тысячи писем. Зачастую фонд — последняя инстанция, куда человек обращается. Как решить, кому сможем помочь, а кому нет? Вопрос непростой. Но механизм в фонде отлажен.
«9 книг по богословию и философии иконы: к 120-летию Леонида Успенского»
Владимир Шалларь: классические книги об иконе от «открытия иконы» в начале XX в. до наших дней.
«В каком смысле мы можем подражать новомученикам?»
Тимур Щукин: этот вопрос задавался множество раз. Но в ответах на него часто возникает путаница. Она связана с тем, что мы склонны видеть в новомучениках не персонажей Нового Завета в обстоятельствах XX века, а своих политических единомышленников.
«Мысли о литургии. “Литургия нищих”»
Игумен Силуан (Туманов): этот текст призван вдохновить прихожан на более осмысленное участие в евхаристическом собрании. А если вы захотите приступить к причастию, вдохновившись этим текстом, то приходите в храм на православное богослужение.
Медиатека
«Человек, который смеется» (текст и аудиоверсия) — классический роман Виктора Гюго: история человека, выкраденного торговцами детьми и изуродованного ими для потехи публики: такова точка отсчета — самое дно «христианского», «просвещенного», европейского общества, из которой Гюго глазами своего персонажа показывает всё социальное здание. Цитата:
«— Я поднялся сюда из низов. Милорды, вы знатны и богаты. Это таит опасность. Вы пользуетесь прикрывающим вас мраком. Но берегитесь, существует великая сила — заря. Заря непобедима. Она наступит. Она уже занимается. Она несет с собой потоки неодолимого света. И кто же помешает этой праще взметнуть солнце на небо? Солнце — это справедливость. Вы захватили в свои руки все преимущества. Страшитесь! Подлинный хозяин скоро постучится в дверь. Кто порождает привилегии? Случай. А что порождают привилегии? Злоупотребления. Однако ни то, ни другое не прочно. Будущее сулит вам беду. Я пришел предупредить вас. Я пришел изобличить ваше счастье. Оно построено на несчастье людей. Вы обладаете всем, но только потому, что обездолены другие. Милорды, я — адвокат, защищающий безнадежное дело. Однако Бог восстановит нарушенную справедливость. Сам я ничто, я только голос. Род человеческий — уста, и я их вопль. Вы услышите меня. Перед вами, пэры Англии, я открываю великий суд народа — этого властелина, подвергаемого пыткам, этого верховного судьи, которого ввергли в положение осужденного. Я изнемогаю под бременем того, что хочу сказать.
Я пришел от тех, кого угнетают. Я могу сказать вам, как тяжел этот гнет. О вы, хозяева жизни, знаете ли вы — кто вы такие? Ведаете ли вы, что творите? Нет, не ведаете. Ах, все это страшно… Однажды ночью, бурной ночью, еще совсем ребенком, вступил я в эту глухую тьму, которую вы называете обществом. Я был сиротой, брошенным на произвол судьбы, я был совсем один в этом беспредельном мире. И первое, что я увидел, был закон, в образе виселицы; второе — богатство, в образе женщины, умершей от голода и холода; третье — будущее, в образе умирающего ребенка; четвертое — добро, истина и справедливость, в лице бродяги, у которого был только один спутник и товарищ — волк.
В эту минуту Гуинплен, охваченный душераздирающим волнением, почувствовал, что к горлу у него подступают рыдания.
И одновременно с этим — о ужас! — его лицо перекосилось чудовищной гримасой смеха».
«Девяносто третий год» (текст и аудиоверсия) — роман Виктора Гюго о Французской революции, революционном терроре, якобинской диктатуре, подавлении восстания в Вандее. Два главных героя: священник-революционер и его ученик. Оба — республиканцы, оба воюют за Революцию. Оба признают правду революционной диктатуры и террора. Но первый — на этом останавливается и тем встает на сторону зла. Второй — видит в этом лишь переходный момент, трагическую необходимость, видит за республикой — республику духа, за ценностью революции — ее же, революции, высшую ценность — человечность. Конфликт средств и целей Революции. Тема христианства здесь важна: первый герой — священник, с головой, с фанатизмом, ушедший в террор (история Французской революции, к слову, и правда знает священников-революционеров); второй — христианин, не забывающий истину любви. В общем, христианское размышление о Революции, о ее правде, о ее трагедии, о ее преступлениях. Цитата:
«Бывают великие потрясения души.
И чем больше он размышлял над всем виденным, тем сильнее становилось его смятение.
Пока на земле шла борьба, шла борьба и на небесах.
Борьба добра против зла.
Перед глазами Говэна зажегся ослепительный свет. В разгар гражданской войны, в неистовом полыхании вражды и мести, в самый мрачный и самый яростный час, когда преступление все заливало заревом пожара, а ненависть все окутывала зловещим мраком, в минуты борьбы, где все становилось оружием, где схватка была столь трагична, что люди уже не знали, где справедливость, где честность, где правда, — вдруг в это самое время Неведомое — таинственный наставник душ — только что пролило над бледным человеческим светом и человеческой тьмой свое извечное великое сияние.
Лик истины внезапно воссиял из бездны над мрачным поединком меж ложным и относительным.
Неожиданно проявила себя сила слабых.
Так извратить революцию!
Так умалить республику!
Неужели высокий закон всепрощения, самоотречения, искупления, самопожертвования существует лишь для защитников неправого дела и не существует для воинов правды?
Как! Отказаться от борьбы великодушия? Примириться с таким поражением?»
«Над революциями, как звездное небо над грозами, сияют Истина и Справедливость».
Виктор Гюго — великий писатель, в своем мировоззрении сочетавший нечто такое, что сейчас трудно представить: милосердие, справедливость, свободу, прогресс, просвещение, республику, Евангелие, христианство, веру. Христианский республиканец, христианский апологет революции — вот кем был Гюго. Это есть в его великих романах; это есть и в его двух памфлетах против Наполеона III — «Наполеон малый» и «История одного преступления».
Наполеон III, опираясь на разложившуюся аристократию, финансовую буржуазию, пользуясь страхом масс, становится главой Республики — меняя затем на референдуме конституцию и становясь императором; а дальше: репрессии, казни, кровь, буйство обогащения и обмана. Ретроспективно в режиме Наполеона III мы находим образец коррумпированного режима, легитимирующего себя фальсификацией выборами («плебисцитарная демократия»), манипуляцией общественным мнением и пр. и пр. И вот против всего этого восстает Гюго, а в частности, против проституирования и издевательства над христианством и демократией, против того, что пособником всех этих преступлений и низостей делают религию. Несколько цитат:
«Возьмите весы, положите на одну чашку евангелие, на другую воинский приказ и взвесьте. Перетянет капрал; Бог весит немного.
Богу было отведено место в приказе, отданном в Варфоломеевскую ночь: «Убивайте всех; Бог распознает своих».
Вот на что идут священники и что они зачастую прославляют.
Евангелие совместимо с революцией, католицизм противоречит ей. Это объясняется тем, что папство противоречит евангелию.
Одна бригада убивала прохожих на участке между церковью св. Магдалины и Оперой, другая — между Оперой и театром Жимназ, третья — между /и т. д./. Избиение было чудовищное.
Исполним долг историка. Шесть недель спустя в Соборе Парижской Богоматери кто-то служил благодарственный молебен в честь декабрьского предательства, тем самым сделав Бога соучастником преступления».
«Икона и иконопочитание. Догматический очерк» — книга протоиерея Сергия Булгакова, попытка цельного богословия иконы, имеющего следующие разделы: догмат иконопочитания в его истории, антиномия иконы, искусство и икона, Божественный Первообраз, икона — ее содержание и границы, освящение иконы и его значение, почитание иконы, разные виды икон. Отец Сергий, в частности, пишет:
«Богословской победы защитники иконопочитания не одержали над своими противниками. Это не помешало тому, что оно восторжествовало, будучи засвидетельствовано в истинности своей VII Вселенским собором, признанным в качестве такового, хотя и после долгой борьбы и колебаний, всей Церковью. Но как и до VII собора, иконопочитание вошло в практику Церкви водительством Духа Св., но без догматического определения, так же оно осталось в сущности и после VII Собора, и остается даже и до дня сего. Византийский Восток как будто истощил свою силу в многовековой борьбе с иконоборцами и более уже не возвращался к этому вопросу, ни в церковных определениях, ни в богословии. Перед нами же он вновь становится теперь. Давно уже настало время вновь поставить этот вопрос к догматическому обсуждению. Что такое икона? Возможна ли икона? И как она возможна?»
«Встречи» — авторский сборник Федора Степуна, одного из лучших христианских мыслителей XX в.: Достоевский — Л. Толстой — Бунин — Зайцев — В. Иванов — Белый — Леонов.
«Сознание как целое» — работа православного персоналиста, панпсихиста, спиритуалиста Сергея Аскольдова, одного из — как и Булгаков и Степун — русских религиозных мыслителей.
«Ф. М. Достоевский 1881 — 100 — 1981» — сборник, изданный к столетию писателя; здесь как раз помимо прочих есть работы Булгакова, Степуна и Аскольдова о Достоевском.
Музыка
«Gloria Magnificat» — два духовных сочинения великого композитора Вивальди: «Величит душа Моя Господа» и «Слава в вышних Богу».
