на наш Телеграм
Пасха, Страстная неделя, Великий пост
Владимир Берхин: все, что я теперь, сейчас могу сказать, — Господи, Ты есть Бог, творящий чудеса. И Ты, Воскресший, нужен нам как никогда ранее.
«Катастрофа как освобождение от морока»
Владимир Сорокин: место мудрости и праведности занимала национальная и религиозная гордыня вместе с весьма своеобразно понятым «патриотизмом». Избавить от всего этого могла лишь катастрофа, которую Бог и попускает.
Игумен Силуан (Туманов): ни в коем случае не следует надеяться, что без нашего сотрудничества с Богом в нашей жизни просто так все наладится.
«Интимная близость: диалог или монолог?»
Петр Дмитриевский: почему от интимных отношений человек имеет не радость, а неудовлетворенное послевкусие?
«Нельзя жить без надежды. Но предмет надежды — за пределами мира»
Тимур Щукин: человек постоянно ошибается, возлагая надежду на мир и жизнь в этом мире, которые ничего, кроме разочарования, принести не могут. Но помимо этого мира есть еще Тот, который и должен быть объектом упования.
«Почему страдали Прометей, Сократ и Элли Смит: объяснено Богом»
Тимур Щукин: иногда страдания бессмысленны. И потому мы стремимся их минимизировать — и для себя, и для ближних. Но чаще всего мы нуждаемся не в «обезболивающем», а в смысле.
«Никто тебя по-настоящему не понимает. Но Я, Я понимаю тебя…»
Ольга Лебединская: Господь помогает нам через других людей. Хорошая книга, попавшая в руки, это тоже помощь. Это любовь, которая лучится сквозь напечатанные строки. А мы, приняв ее, передадим эстафету дальше.
Цикл статей Дарьи Сивашенковой:
День разорванных завес: капает кровь Твоя на землю, Ты стоишь и молча слушаешь меня — а я бормочу торгования, подсчитывая, во сколько мне обойдется Твое прощение. От чего я должен отказаться, а что мне позволительно оставить, чтобы не иметь больших проблем.
Для чего Господь установил Таинство Причастия: нельзя сказать, что после причастия апостолы меняются к лучшему. Они трусят, бросают Учителя, не верят Магдалине, прибежавшей с радостной вестью: «Он воскрес!» Какими были, такими и остались.
Бессмыслица предательства: каково же было Христу, пришедшему ад разрушить, пришедшему спасти и привлечь к Себе всех-всех, видеть, как родной ученик, один из ближайших, топит себя с головой?
Долгий запах мира: теплый запах мира на весь дом — запах даже нескольких капель держится долго, долго, дольше, чем осталось самой жизни…
День величайшей душевной муки: великий понедельник — начало пути в Иерусалим, пути на Страсти. Что чувствовал Христос в этот день?
Мир и война
Владимир Шалларь: об исполинах, войне, деньгах, кротости, Агнце.
«Теология/философия насилия, войны, диктатуры»
Владимир Шалларь: там, где альтернатива не вызрела, запаздывает и создает политические трудности, ее можно прервать смертями. В качестве ответа на предальтернативность вводится убийство, смерть.
«Проблема сакрализации войны в византийском богословии и историографии»
Герман Юриевич Каптен, иерей: понятие «священная война» осталось чуждым мировосприятию большей части византийского общества и существенно противоречащим восточно-христианскому богословию, так что его нельзя прилагать к византийской действительности.
«Философия войны и мира, насилия и ненасилия»
Война и мир, насилие и ненасилие в практиках мировых религий: история и современность. «Голая жизнь», мифологическое насилие и война. Насилие, экстремизм, радикализм и терроризм: политико-юридические, религиозные и экзистенциальные смыслы.
«МИР/PEACE: альтернативы войне от Античности до конца Второй мировой войны. Антология»
Комментированная антология различнейших текстов, посвященных поискам человечества путей мира: предотвращения войн, мирному сосуществования, ненасилию и пр.
«Симплициссимус» (текст и аудиоверсия) — шедевр европейской литературы XVII века, лучшее описание Тридцатилетней войны — жуткого, массового человекоубийства. Главный герой — «Простец» — воспитан отшельником в христианской вере и этике; в финале романа герой сам становится отшельником. Между этими двумя точками — описание войны, эпохи, когда христианство пало. Лучше всех описаний — кусочек из самого романа, пророческий сон главного героя:
«Привиделось мне, подобно как во сне, будто все деревья, произраставшие вокруг моего жилища, внезапно изменились и возымели совсем иной вид. На каждой вершине сидело по кавалеру, а сучья заместо листьев убраны были молодцами всякого звания; некоторые из них держали долгие копья, другие мушкеты, пищали, протазаны, знамена, а также барабаны и трубы.
Корень же был из незначащих людишек, ремесленников, поденщиков, а большею частию крестьян, и подобных таких, кои тем не менее сообщали тому древу силу и давали ему ее вновь, коль скоро оно теряло ее. Также сетовали они на тех, кто стоял на ветвях, притом не облыжно, ибо вся тяжесть того древа покоилась на корнях и давила их такою мерою, что вытягивала из их кошельков все золото, будь оно хоть за семью печатями. А когда оно переставало источаться, то чистили их комиссары скребницами, что прозывают военною экзекуциею, да так, что исторгали у них из груди стоны, из глаз слезы, из-под ногтей кровь, а из костей мозг.
Те же, что поместились на нижних сучьях, осуждены с великим усердием сносить и претерпевать великие труды, лишения и невзгоды. Жрать и упиваться, глад терпеть и от жажды изнывать, таскаться и волочиться, кутить да мутить, в зернь и карты играть, других убивать и самим погибать, смерть приносить и смерть принимать, пытать и пытки претерпевать, гнать и стремглав удирать, стращать и от страху пропадать, разбойничать и от разбоя страдать, грабить и ограбленными бывать, боязнь вселять и в боязнь впадать, в нужду ввергать и нужду сносить, бить и побитыми уходить, и в совокупности одну только пагубу и вред чинить, и паки, и паки себя погублять и повреждать, и таковы все их деяния и самая сущность: и ни зима – ни лето, ни снег – ни лед, ни зной – ни стужа, ни дождь – ни ветр, ни холм – ни лог, ни луг – ни топь, ни рвы, ни ущелья, ни моря, ни вода, ни огонь, ни крепостные валы и стены, ни отец, ни мать, ни брат и сестра, ни ущерб для их телесного здравия, душевного спасения или совести, ни утрата самой жизни, или же царствия небесного, или же иной какой вещи – как она там не зовись – не могут им в том воспрепятствовать. И движутся они в таких подвигах неусыпно вперед, покуда мало-помалу в битвах, осадах, штурмах, походах, а то и на постоях (кои, впрочем, для солдата рай земной, особливо же когда им доведется напасть на жирного мужика) попропадут, повымрут, посгинут, попередохнут.
Над ними возвышались еще другие … битьем, плевками и бранью начищали они копейщикам спины и головы, а мушкетерам заливали масло за шкуру, чтобы было чем смазывать мушкеты. Получше расселись те, что были еще выше, у коих также были свои труды, заботы и напасти, однако ж они наслаждались той корыстью, что кошель у них наилучшим образом был нашпигован тем салом, какое они вырезали ножом, прозываемым ими Контрибуция, из корней оного древа; а всего статочнее и удобнее было для них, когда являлся комиссар и вытряхал над древом, дабы оно лучше благоденствовало, целую кадку золота, так что они там наверху подхватывали все лучшее и почитай что ничего не оставляли нижним. А посему-то нижние и мерли с голоду чаще, нежели гибли от неприятеля, от каковой опасности высшие, казалось, были уволены. Того ради происходило на сем древе беспрестанное карабкание и копошение.
Я снова воззрел на деревья, коими вся местность была покрыта, и увидел, как они трепещут и сшибаются друг с другом; тогда сыпались с них градом молодцы, разом треск и падение, вдруг жив и мертв, за единый миг, кто без руки, кто без ноги, а иной без головы. И когда я сие узрел, то возомнилось мне, что совокупные те деревья были единым только древом, простершим сучья свои над всею Европою, а на вершине его восседал бог войны Марс».
Другие новинки
Портал «Предание» создал аудиоверсию повести Андрея Десницкого «Островитяне». Действие происходит на острове в Южной Далмации (совр. Хорватия) с 71 по 2017 год н. э. На римской вилле расследуется дело о краже, а параллельно рассказаны истории про людей из самых разных времен и народов, которые однажды пройдут по тропам этого острова.
«Эта книга пахнет ветром и травами, солью и солнцем. Бирюзовая волна Адриатики набегает на один и тот же берег, и будет набегать, пока существует Южная Далмация. А на берегу будут создаваться и рушиться республики и царства, виллы и аббатства, и что еще важнее — человеческие судьбы. И все будет повторяться вновь, и ничто в точности не повторится. И будут витражи пропускать свет, пока не пробьет их мушкетная пуля, не расплавит пожар, не обрушит время (впрочем, лучше времени справится человек) — и погибнет стекло, забудутся имена, но останется свет. И будет неизменно голодной и бедной любовь, но ни на Острове, нигде еще во Вселенной не показали нам пиршества желанней и обильней, чем за ее скудным столом. И будет снова вечер, и будет утро — день первый».
Тут представлены произведения Льва Толстого особого жанра — такое продолжение древнерусских «Изборников», «Пчел», «Месяцесловов» и т. п. — сборников (календарных или тематических) мудрых высказываний, в случае Толстого — Священного Писания, Отцов Церкви, Корана, древневосточных текстов, народных пословиц, античных философов, западноевропейских писателей, мыслителей, публицистов и пр. Тематика такая: вера, душа, Бог, любовь, грехи, половая похоть, корыстолюбие, гнев, гордость, неравенство, насилие, тщеславие, государство, смирение, смерть и т. п.
Здесь вы найдете следующие толстовские сборники:
– Мысли мудрых людей на каждый день. Календарь с пословицами. Избранные мысли Лабрюйера. Избранные афоризмы и максимы Ларошфуко. Избранные афоризмы и максимы Вовенарга. Избранные мысли Монтескье. Изречения Магомета, не вошедшие в Коран. Изречения Лао-Тзе. Для души изречения мыслителей разных стран и разных веков.
– Круг чтения. Том первый
– Круг чтения. Том второй
– На каждый день. Часть первая
– На каждый день. Часть вторая
– Путь жизни
Предупреждение: эти тексты собраны Львом Толстым, то есть там и здесь попадаются те или иные рационалистические, просвещенческие, антицерковные высказывания: православный читатель, впрочем, должен сразу их узнать и отбросить. В большинстве же случаев мы тут имеем дело с цитатами/парафразами из Паскаля, Ларошфуко, Канта, Лао Цзы, Оригена, Сковороды и пр. и пр. — огромный цветослов из всей мировой духовной культуры: если местами тут и попадается «толстовство», то в целом — очень интересно, а часто и душеполезно. Даже «толстовские» изречения — не собственно тексты Толстого, а цитаты/парафразы того или иного мыслителя: в общем, это хрестоматия, сборники афоризмов — так их и следует воспринимать.
Несколько цитат из разных толстовских сборников:
Одна из главных причин бедствий людей — это ложное представление о том, что одни люди могут насилием улучшать, устраивать жизнь других людей.
Заблуждение о том, что одни люди могут силой заставлять других людей жить по своей воле, произошло не оттого, что кто-нибудь придумал этот обман, а оттого, что люди, отдаваясь своим страстям, начали насиловать людей и потом старались придумать оправдание своему насилию.
Правители думают насилием заставить людей жить доброй жизнью. А они первые этим самым насилием показывают людям пример дурной жизни. Люди в грязи, и, вместо того чтобы самим выбраться из нее, учат людей, как им не загрязниться.
Когда люди говорят, что всем надо жить мирно, никого не обижать, а сами не миром, а силою заставляют людей жить по своей воле, то они как будто говорят: делайте то, что мы говорим, а не то, что мы делаем. Можно бояться таких людей, но нельзя им верить.
Вещественное зло, производимое войной, как оно ни огромно, ничтожно в сравнении с тем злом извращения понятий о добре и зле, которое она вносит в души простых, малодумающих людей рабочего народа.
Страсти, возбуждаемые войной, международная ненависть, благоговение перед военной славой, жажда победы или мщения заглушают народную совесть, превращают взаимное расположение людей друг к другу в низменное, безрассудное себялюбие, называемое патриотизм, убивают любовь к свободе, доводят людей до подчинения угнетателям из-за дикого пожелания перерезать горло другим людям или из боязни, чтобы другие люди не перерезали горло им. Страсти, возбуждаемые войной, так извращают религиозное чувство людей, что признанные учители христианства благословляют, от имени Христа, принадлежности убийства и грабежа и возносят благодарения богу мира за победы, при которых земля покрывается горами искалеченных трупов и печаль наполняет сердца неповинных людей.
Тот, кто первый, огородив кусок земли, решился сказать: «Эта земля моя», и встретил людей столь простых, что они могли поверить этому, — этот человек был первый основатель того гражданского общества, которое существует теперь. От скольких преступлений, войн, убийств, несчастий, ужасов избавил бы человечество тот, кто, вырвав колья и заровняв канаву, сказал бы: «Берегитесь, не верьте этому обманщику; вы пропали, если забудете, что земля не может принадлежать никому и что плоды ее принадлежат всем».
Кроме всех бедствий и ужасов войны, одно из величайших зол ее — это извращение умов: существует войско, военные издержки, надо объяснить это. Разумно объяснить нельзя, и потому извращается разум.
Толпа вопит и, что ужаснее всего, это — то, что она вопит искренно: «Что станет с человечеством, если война и смертная казнь вдруг будут отменены?!»
На алтарь бога насилия столько уже принесено жертв, что этих жертв хватило бы на заселение двадцати планет таких, как земля, а достигнута ли хотя бы малейшая часть цели?
Ничего нет, кроме отрицательных результатов, и все же насилие остается богом толпы. Перед его залитым запекшейся кровью алтарем человечество как будто порешило преклоняться вовеки под звук барабана, под грохот орудий и под стон окровавленного человечества.
Истинные слова неприятны; приятные слова не истинны.
[Кроме текстов указанных книг вы здесь также найдете аудиоверсию «Пути жизни»]
«Апокалипсис сегодня» — курс лекций иерея Алексея Волчкова:
Для каждого времени (настроения, возраста и проч.) есть своя библейская книга. Вероятно, что для того времени, в котором живем мы, лучше всего подходит книга «Апокалипсис».
Мы будем брать самые серьезные исследования и пересказывать их так, чтобы было понятно всем. Пока выложена первая лекция (видео и аудио).
«Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки» Владимира Проппа — абсолютная классика филологии, фольклористики, одна из главных книг социогуманитарного знания XX века.
«Волшебник Изумрудного города» Александра Волкова — классика детской литературы.
