Капает кровь Твоя на землю, Ты стоишь и молча слушаешь меня — а я бормочу торгования, подсчитывая, во сколько мне обойдется Твое прощение. От чего я должен отказаться, а что мне позволительно оставить, чтобы не иметь больших проблем.

Нельзя сказать, что после причастия апостолы меняются к лучшему. Они трусят, бросают Учителя, не верят Магдалине, прибежавшей с радостной вестью: «Он воскрес!» Какими были, такими и остались.

Каково же было Христу, пришедшему ад разрушить, пришедшему спасти и привлечь к Себе всех-всех, видеть, как родной ученик, один из ближайших, топит себя с головой?

Теплый запах мира на весь дом — запах даже нескольких капель держится долго, долго, дольше, чем осталось самой жизни...

Великий понедельник — начало пути в Иерусалим, пути на Страсти. Что чувствовал Христос в этот день?

Место мудрости и праведности занимала национальная и религиозная гордыня вместе с весьма своеобразно понятым «патриотизмом». Избавить от всего этого могла лишь катастрофа, которую Бог и попускает.

Всегда остается вопрос о том, как услышать голос Божий в конкретный период жизни Церкви. Вместе с тем Бог не может противоречить Сам Себе, так что все стоит проверять Писанием: если что-то ему противоречит, это явно не от Бога.

Нет такого языка, на котором нельзя было бы обратиться к Богу, и нет такой культуры, которая была бы Ему противна сама по себе. Единственное, что оказывается для Бога неприемлемым абсолютно, — гордыня и самоутверждение.

Всеобщая справедливость начинается с личной праведности каждого, которой человек следует в своей повседневной практической жизни, и такая праведность открывает путь для преображающего Божьего действия в мире.

Даже крупица нечистоты сделает пребывание перед Престолом славы, а значит, и в Царстве, невозможным. Тут требовалось кардинальное изменение всей жизни, а к этому были готовы очень немногие.