Иногда страдания бессмысленны. И потому мы стремимся их минимизировать — и для себя, и для ближних. Но чаще всего мы нуждаемся не в «обезболивающем», а в смысле.

Хочешь понять Бога-Человеколюбца? Сам стань человеколюбцем — и научишься Бога понимать.

Честертон — не Святой Отец. Вероятно, он не во всем прав. Дело не в этом. А в том, что его книги спасают, лечат конкретные психологические травмы, причиненные неожиданно поменявшимся, сломавшимся мировоззрением.

Переложения житий, антиклерикальные произведения и портреты праведников — читаем Лескова вместе.

Блок — это честный человек, который показывает, как нужно жить, чтобы стать человеком, прийти в большую меру человеческую.

Легко было утешать других и рассказывать о лучшем мире, о всеблагом Боге, а когда горе касается тебя самого, те же слова перестают что-либо значить.

Если взглянуть на жизнь в ее трагическом измерении, то увидишь, что в трудные минуты человек всегда оказывается наедине с Богом...

Духовное родство Достоевского и преподобного Исаака Сирина, несмотря на явное различие между ними, не подлежит сомнению. О Достоевском можно даже сказать так: мирской авва Исаак.

Был ли Брэдбери христианином, доподлинно неизвестно, но в его произведениях щедро рассыпаны отсылки к Библии. А там, где их нет, читатель все равно обнаруживает, что автор задает вечные вопросы...

Чувствуя себя неуязвимой на своем интеллектуальном пьедестале, решила перечитать Брэдбери. Перечитала. И пьедестал взорвался…